Когда точно и кем был основан город на каменистом холме в причудливой складке речных берегов, достоверно неизвестно. Имя поселению дали римляне. Художник, прославивший город, был греком. Одну из главных городских достопримечательностей — мусульманскую мечеть — возводили несколько поколений арабов. Самое известное здание, большую синагогу, построил еврей Самуэль Леви. И все же Толедо — самый испанский из всех городов Испании. Не столько по виду, сколько по духу.
В
мае 1561 года из Толедо на северо-восток потянулись телеги, наполненные
скарбом и кипами бумаг из королевских архивов. За ними уныло тряслись в
каретах многочисленные придворные Филиппа II в безупречных черных
костюмах. Они были очень недовольны затеей с переездом. Оно и понятно:
заштатный городишко Мадрид не мог тогда похвастаться ни славой, ни
богатством. Там не было даже собора (он появился только в конце ХIХ
века), не говоря уж о трибунале святой инквизиции или университете. Да
что собор — там даже приличной реки не было (речушка Мансанарес не в
счет), что затрудняло снабжение города продовольствием. «Какая глупость!
— должно быть, думали про себя придворные. — А ведь в Толедо
только-только отстроили королевский дворец!»
Причины, по которым Филипп II сменил роскошные толедские покои на скромный охотничий замок в Мадриде, неясны. Монарх не оставил в документах ни строчки о таком важном для страны решении. Остается только гадать: может, его привлекали богатые дичью мадридские леса, где могла охотиться королевская семья? Или он пошел на поводу у юной супруги Елизаветы Валуа? Тринадцатилетняя француженка заболевала от тоски в аскетичном и мрачноватом Толедо. А может быть, он бежал от спесивой толедской знати и занудствующего архиепископа? Или ему не давали покоя амбициозные урбанистические прожекты?
Толедо провожал двор с бесстрастием настоящего идальго — еще вернутся. Монархи тогда часто «кочевали» по стране: Вальядолид — Бургос — Сарагоса... Но ни Филипп II, ни последующие правители не вернулись, прочно обосновавшись всего в 70 километрах от величественного города на берегу Тахо. Тогда всадник преодолевал это расстояние за день. Сегодня ультрасовременный скоростной поезд из нынешней столицы в бывшую идет ровно 30 минут. Основную массу пассажиров составляют туристы, студенты, монахини и разного ранга чиновники.
С туристами все понятно. Среди студентов по выправке часто можно «опознать» кадетов Толедской пехотной академии. Монахиням тоже всегда найдется зачем съездить в «штаб-квартиру» испанской церкви. Чиновники, скорее всего, направляются на конгресс — последние лет 20 их модно проводить в историческом «обрамлении». Самые шикарные мероприятия устраивают за городскими стенами на противоположном берегу Тахо. Тогда участники международных конференций могут видеть из окон изящный толедский силуэт. Для эффекта хорошо повесить в зале заседаний гравюры с видами XVI века — картинка в окне идентична картинке на гравюре. Все узнаваемо — и колокольня собора, и Алькасар, и крутая излучина реки Тахо, и башня Родриго.
Испанцы должны бы проклинать сладострастного короля, но в романсах его чаще жалеют и оправдывают — во всем, мол, женщина виновата, а «…несчастный король Родриго, Лишившись всего, что имел, Бежал в неприступные горы — Такой ему выпал удел». Кроме романтического флера в этих романсах есть и глубокая историческая правда. Испанская нация в известной степени сформировалась «благодаря» поступку дона Родриго. Ни римляне, жившие на территории пиренейских провинций, ни смявшие их вестготы не были еще испанцами. Ими стали те, кто в последующие семь с половиной столетий пядь за пядью отвоевывал у мусульман потерянные доном Родриго земли. Испанцы родились в горниле реконкисты.
Правда, хронисты, историки, да и просто здравый смысл говорят нам, что роковая страсть во всей этой истории ни при чем. Вестготское королевство пало совсем по другим причинам: политическим, экономическим... В частности, арабов пригласили сторонники вестгота Агилы — еще одного претендента на престол Родриго. Мавры же, оказывая ему военную помощь, преследовали собственные территориальные интересы, а заодно охотились за сокровищами вестготской столицы. Действительно, по свидетельству арабского летописца, они нашли в Толедо «продовольственное изобилие и неисчислимые богатства». Как выяснилось позднее — через 1000 с лишним лет — нашли они далеко не все.
Клад из Гварразара
В августе 1858 года одна супружеская пара отправилась на кладбище в местечке Гварразар неподалеку от Толедо. Накануне была сильная гроза, и некоторые могилы подмыло. Заглянув под замшелую плиту, любопытные Мария и Франсиско обнаружили нишу с коронами, золотыми крестами и церковной утварью. Ночью супруги потихоньку перетаскали что могли в дом, стараясь остаться незамеченными. Однако их сосед Доминго проследил за ними и сам не упустил удачу — он отыскал еще одну могилу с драгоценностями и тоже спрятал их у себя. Счастливчики начали потихоньку сбывать найденное добро, предварительно «расчленяя» крупные предметы. Так бы сокровище и разошлось, если бы не толедский ювелир по имени Хосе Наварро. Он опознал в кусках золота, украшенных сапфирами и жемчугами, вотивные короны, которые набожные вестготские короли приносили в дар толедским церквям. Ювелир скупил все что мог и передал правительству, «желая, чтобы сокровищами владела нация, но за соответствующую компенсацию нынешнему владельцу». Кладбище Гварразара перекопали вдоль и поперек (на этот раз уже официальные кладоискатели), но ничего, кроме руин небольшой вестготской церкви, больше не нашли.
Значительная часть распроданных легкомысленными супругами и их соседом драгоценностей ушла через границу, во Францию, и попала в парижский музей Клюни. Все, что удалось спасти испанцам, хранится в Мадриде — в Археологическом музее и королевской Оружейной палате. Гварразарский клад признан самой крупной и яркой коллекцией прикладного искусства вестготов.
Толедскому музею вестготского искусства, уместившемуся в небольшой церкви Сан Роман, ни одной подлинной короны не досталось. Выставлены только копии (впрочем, отличного качества). В бывшей столице вообще мало что осталось от вестготов: часть городской стены, возведенной королем Вамбой, разрозненные колонны, капители и фризы, остатки фундаментов. Зато Толедо получил от бывших хозяев наследство другого рода. Во-первых, громкое имя, которое при них впервые зазвучало на весь мир, когда король Атанагильд сделал своей столицей в 576 году неприметный, но удобно расположенный Толетум. Во-вторых, статус церковной метрополии: с 610 года и по сей день Толедо — место пребывания высшего духовного начальства страны. Так что городу грех жаловаться.
И все же настоятель Толедского собора долго сетует, понизив голос до шепота: «Мы боимся проводить ремонтные работы внутри храма. В Толедо только копни — непременно «вылезет» какой-нибудь готский фундамент. И тогда все — Министерство культуры тут же лапу наложит. Им все равно где копать, хоть под алтарем. А у нас паства». Опасения падре понятны и рядовым горожанам. Более того, случайно обнаружив в саду каменную кладку, несознательные граждане часто засыпают ее обратно, и рот на замок. Не дай бог археологическая ценность — выселят из родного дома!
Впрочем, прежде чем закопать опасную находку, толедцы ее внимательно исследуют — а вдруг клад…
«И вообще, единственное сокровище для христианина — в его душе, это его вера в Господа нашего, Иисуса. — Падре привычно берет ноту проповеди, но вдруг, прервавшись, строго на меня смотрит. — Ты, между прочим, крещеная, дочь моя? — Успокоившись на этот счет, он возвращается к прерванной речи: — И эта вера спасла христиан Испании, когда она была захвачена чужеземцами. Мавры могли разрушать церкви, но они не сломили христианский дух. И лучший пример этому — наши мосарабы».
Сильные духом
Христианам Пиренейского полуострова, неожиданно ставшим исламскими подданными, оставалось только принять новые «правила игры»: учить арабский язык, носить восточные имена и одежды, строить из кирпича, а не из камня… Единственное, от чего они поначалу не отказывались, была вера. Благо эмиры позволяли им за специальный налог отправлять любые культы.
Шли годы, десятилетия, века… Желая освободиться от тяжелого бремени налогов и обрести равные с мусульманами права, многие христиане стали потихоньку переходить в ислам. Их называли мулади — «новые мусульмане». Со временем эта тенденция усилилась настолько, что к 1200 году около 90% населения мавританской Испании уже составляли сторонники ислама. Тех, кто, несмотря на неудобства, продолжал молиться Христу, стали называть мосарабами (от арабского «муста'риб» — «арабизировавшийся»). Причем давление среды было так сильно, что к Х веку в некоторых мосарабских общинах забыли родное романское наречие, и пришлось переводить на арабский Евангелие.
В Толайтуле (Толедо на арабский манер) эта община была одной из самых могущественных: у них имелись особый суд, свои законы и не менее шести церквей. Упрямые мосарабы почти 400 лет ждали, когда до них докатится реконкиста. И дождались: в 1085 году Альфонс VI, король Кастилии и Леона, во многом благодаря их поддержке, вошел в город… И тут выяснилось: оторванные от остального христианского мира мосарабы совершали литургию по старинке, как это делали их деды и прадеды. За несколько лет до завоевания Толедо этот старинный обряд, оформившийся еще при вестготах, был осужден папой Григорием VII и повсеместно заменен единым латинским. Однако, учитывая заслуги толедской общины в освобождении города, папа вскоре даровал ей исключительное право служить литургию по мосарабскому обряду (его еще называют испанским и вестготским) в шести приходах Толедо. Много позже, в 1992 году, другой папа, Иоанн Павел II, впервые в истории лично отслужил мосарабскую мессу в Ватикане, подтвердив тем самым ее легитимность в лоне католической церкви.
Сегодня, как и все последнее тысячелетие, в 9.00 толедские мосарабы ежедневно собираются на утреннюю мессу. Всего их в Толедо осталось около 2000 семей, и они чрезвычайно гордятся своим происхождением. «Наша фамилия встречается в метрических книгах прихода Санта Хуста с конца VI века», –– сообщает Хесус де Андрес Артеро. И он, и его 20-летняя дочь Клара, могли бы «приписаться» к обычному католическому приходу — дело добровольное, но оба предпочитают следовать семейной традиции.
Это, кстати, требует некоторых дополнительных усилий, потому что мосарабская служба ведется не на испанском, а на латыни. Прихожанам поэтому приходится следить за ходом литургии по специальным книжечкам — в них приводится полностью латинский текст с переводом и пометами вроде: «эта молитва читается хором и стоя» или «после того, как святой отец воздел руки к небу, спеть аллилуйя». В остальном же человеку, не слишком искушенному в тонкостях римско-католической службы, не очень понятно навскидку, в чем, собственно, отличие мосарабского обряда от обычного латинского: другой порядок молитв, чуть иначе освящаются облатки… Служат такую мессу специально обученные священники в двух приходах (Санта Хуста и Санта Эулалия) и в особом приделе кафедрального собора.
Мосарабский падре был строг и, окончив службу, снимать интерьеры «своего» придела не позволил. Пока мы вели с ним бесплодные переговоры, прихожане достали откуда-то пакеты и сумки, вытащили из них длиннополые темно-синие плащи, шапочки, цепочки с медальонами и начали во все это облачаться. Наша новая знакомая Клара ловко воткнула в волосы высокий гребень с черной кружевной мантильей и отвела нас в сторону: «У старшины нашего братства есть ключ от придела, он разрешит вам фотографировать, но позже. А сейчас — все на процессию». Сегодня праздник Тела и Крови Христовых — главный в городе.
Фасады домов не видны за гобеленами и штандартами с вышитыми на них гербами знатных фамилий. Если в доме нет никакого, даже захудалого герба, толедцы вывешивают с балконов шелковые шали, расписные платки и всякого рода флаги: государственные, региональные, футбольные… Среди прочих мы отметили российский, флаг сексуальных меньшинств и флаг второй Испанской республики (1931—1939). Над улицами, по которым проследует процессия, натянуты полотняные тенты с гербами и без гербов. В первый день процессии положено быть дождю, потому и тенты. И в самом деле сегодня моросит. Приметы — удивительная вещь, что ни говори.
Если идти по улицам, накрытым полотном, можно обойти почти все значимые точки города. Начинается и заканчивается этот «закольцованный» маршрут в соборе. А пролегает — через площадь Мэрии, на которую выходят фасады сразу трех важных зданий: собственно мэрии, собора и резиденции архиепископа. Захватывает площадь Сокодовер, бывший арабский рынок, площадь Сан-Висенте с одноименной церковью в стиле мудехар и старинными университетскими общежитиями. Потом проходит мимо Музея Святого Креста и церкви Иезуитов. По улицам Торговой, кардинала Сиснероса и Булавочной (Альфилеритос), где незамужние девушки оставляют в нише с фигурой Скорбящей Богородицы булавку — во всяком случае, по легенде, когда-то это помогло на редкость удачно выйти замуж одной молодой портнихе.
Маршрут продуман так, что, охватывая весь центр, удивительным образом огибает ряд выдающихся памятников: две — из трех сохранившихся в Испании — синагоги и обе городские мечети. Удивительно это потому, что пройти по старому городу, не наткнувшись на мечеть или синагогу, довольно сложно. В Средние века Толедо славился своей веротерпимостью и был известен как «город трех культур». Сегодня «чужие» храмы отданы под музеи, и все равно католические власти рассудили, что идти крестным ходом мимо пусть бывшей, но синагоги неуместно.
Причины, по которым Филипп II сменил роскошные толедские покои на скромный охотничий замок в Мадриде, неясны. Монарх не оставил в документах ни строчки о таком важном для страны решении. Остается только гадать: может, его привлекали богатые дичью мадридские леса, где могла охотиться королевская семья? Или он пошел на поводу у юной супруги Елизаветы Валуа? Тринадцатилетняя француженка заболевала от тоски в аскетичном и мрачноватом Толедо. А может быть, он бежал от спесивой толедской знати и занудствующего архиепископа? Или ему не давали покоя амбициозные урбанистические прожекты?
Толедо провожал двор с бесстрастием настоящего идальго — еще вернутся. Монархи тогда часто «кочевали» по стране: Вальядолид — Бургос — Сарагоса... Но ни Филипп II, ни последующие правители не вернулись, прочно обосновавшись всего в 70 километрах от величественного города на берегу Тахо. Тогда всадник преодолевал это расстояние за день. Сегодня ультрасовременный скоростной поезд из нынешней столицы в бывшую идет ровно 30 минут. Основную массу пассажиров составляют туристы, студенты, монахини и разного ранга чиновники.
С туристами все понятно. Среди студентов по выправке часто можно «опознать» кадетов Толедской пехотной академии. Монахиням тоже всегда найдется зачем съездить в «штаб-квартиру» испанской церкви. Чиновники, скорее всего, направляются на конгресс — последние лет 20 их модно проводить в историческом «обрамлении». Самые шикарные мероприятия устраивают за городскими стенами на противоположном берегу Тахо. Тогда участники международных конференций могут видеть из окон изящный толедский силуэт. Для эффекта хорошо повесить в зале заседаний гравюры с видами XVI века — картинка в окне идентична картинке на гравюре. Все узнаваемо — и колокольня собора, и Алькасар, и крутая излучина реки Тахо, и башня Родриго.
Дело о наследстве
Одинокая башня за городскими стенами на крутом берегу прямо у воды — вот все, что осталось от дворца последнего вестготского короля Родриго. В Толедо она также известна как «купальня Ла Кавы». Согласно средневековым романсам, однажды утром хозяин дворца увидел с башни обнаженную красавицу Флоринду Ла Каву, полоскавшую в реке золотые косы. Дон Родриго был сражен прелестью купальщицы и немедленно ее возжелал. Получив отказ, ослепленный страстью монарх силой овладел девицей. Обесчещенная оказалась дочерью знатного человека, губернатора Сеуты, который в отместку натравил на Испанию мавров. Путь до столицы занял у арабского полководца Тарика ибн-Зияда считанные недели. Толедская монархия готов, которые всего тремя веками ранее брали Рим и заняли испанские провинции павшей империи, приказала долго жить. Так дон Родриго из-за любви потерял королевство и целый народ канул в историю.Испанцы должны бы проклинать сладострастного короля, но в романсах его чаще жалеют и оправдывают — во всем, мол, женщина виновата, а «…несчастный король Родриго, Лишившись всего, что имел, Бежал в неприступные горы — Такой ему выпал удел». Кроме романтического флера в этих романсах есть и глубокая историческая правда. Испанская нация в известной степени сформировалась «благодаря» поступку дона Родриго. Ни римляне, жившие на территории пиренейских провинций, ни смявшие их вестготы не были еще испанцами. Ими стали те, кто в последующие семь с половиной столетий пядь за пядью отвоевывал у мусульман потерянные доном Родриго земли. Испанцы родились в горниле реконкисты.
Правда, хронисты, историки, да и просто здравый смысл говорят нам, что роковая страсть во всей этой истории ни при чем. Вестготское королевство пало совсем по другим причинам: политическим, экономическим... В частности, арабов пригласили сторонники вестгота Агилы — еще одного претендента на престол Родриго. Мавры же, оказывая ему военную помощь, преследовали собственные территориальные интересы, а заодно охотились за сокровищами вестготской столицы. Действительно, по свидетельству арабского летописца, они нашли в Толедо «продовольственное изобилие и неисчислимые богатства». Как выяснилось позднее — через 1000 с лишним лет — нашли они далеко не все.
Покидая
Толедо, придворные короля Филиппа II видели его таким же, как мы
сегодня — с XVI века городская панорама практически не изменилась
|
В августе 1858 года одна супружеская пара отправилась на кладбище в местечке Гварразар неподалеку от Толедо. Накануне была сильная гроза, и некоторые могилы подмыло. Заглянув под замшелую плиту, любопытные Мария и Франсиско обнаружили нишу с коронами, золотыми крестами и церковной утварью. Ночью супруги потихоньку перетаскали что могли в дом, стараясь остаться незамеченными. Однако их сосед Доминго проследил за ними и сам не упустил удачу — он отыскал еще одну могилу с драгоценностями и тоже спрятал их у себя. Счастливчики начали потихоньку сбывать найденное добро, предварительно «расчленяя» крупные предметы. Так бы сокровище и разошлось, если бы не толедский ювелир по имени Хосе Наварро. Он опознал в кусках золота, украшенных сапфирами и жемчугами, вотивные короны, которые набожные вестготские короли приносили в дар толедским церквям. Ювелир скупил все что мог и передал правительству, «желая, чтобы сокровищами владела нация, но за соответствующую компенсацию нынешнему владельцу». Кладбище Гварразара перекопали вдоль и поперек (на этот раз уже официальные кладоискатели), но ничего, кроме руин небольшой вестготской церкви, больше не нашли.
Значительная часть распроданных легкомысленными супругами и их соседом драгоценностей ушла через границу, во Францию, и попала в парижский музей Клюни. Все, что удалось спасти испанцам, хранится в Мадриде — в Археологическом музее и королевской Оружейной палате. Гварразарский клад признан самой крупной и яркой коллекцией прикладного искусства вестготов.
Толедскому музею вестготского искусства, уместившемуся в небольшой церкви Сан Роман, ни одной подлинной короны не досталось. Выставлены только копии (впрочем, отличного качества). В бывшей столице вообще мало что осталось от вестготов: часть городской стены, возведенной королем Вамбой, разрозненные колонны, капители и фризы, остатки фундаментов. Зато Толедо получил от бывших хозяев наследство другого рода. Во-первых, громкое имя, которое при них впервые зазвучало на весь мир, когда король Атанагильд сделал своей столицей в 576 году неприметный, но удобно расположенный Толетум. Во-вторых, статус церковной метрополии: с 610 года и по сей день Толедо — место пребывания высшего духовного начальства страны. Так что городу грех жаловаться.
И все же настоятель Толедского собора долго сетует, понизив голос до шепота: «Мы боимся проводить ремонтные работы внутри храма. В Толедо только копни — непременно «вылезет» какой-нибудь готский фундамент. И тогда все — Министерство культуры тут же лапу наложит. Им все равно где копать, хоть под алтарем. А у нас паства». Опасения падре понятны и рядовым горожанам. Более того, случайно обнаружив в саду каменную кладку, несознательные граждане часто засыпают ее обратно, и рот на замок. Не дай бог археологическая ценность — выселят из родного дома!
Впрочем, прежде чем закопать опасную находку, толедцы ее внимательно исследуют — а вдруг клад…
Последние из мосарабов
«Истинные сокровища Провидение само сохраняет для нас, — продолжает аббат кафедрального собора отец Хуан. — Этот храм посвящен Деве Марии, и даже иноверцы, разрушив его, не посмели осквернить след Богородицы». В приделе Нисхождения за решеткой из толстых металлических прутьев хранится кусок мрамора в форме куба. На кафельной табличке рядом — надпись: «Дотроньтесь до камня и скажите с великим благоговением: да будет почитаемо то место, которого коснулась нога Пресвятой Богородицы». Считается, что Богоматерь ступила на этот камень в 666 году, чтобы возложить на архиепископа толедского Ильдефонса (посмертно канонизирован) ризу. Ислам также признает Деву Марию (Марьям) великой праведницей. Поэтому, войдя в город и устроив в соборе мечеть, мавры не тронули святыню, а, напротив, как и требует «инструкция», всячески ее почитали.«И вообще, единственное сокровище для христианина — в его душе, это его вера в Господа нашего, Иисуса. — Падре привычно берет ноту проповеди, но вдруг, прервавшись, строго на меня смотрит. — Ты, между прочим, крещеная, дочь моя? — Успокоившись на этот счет, он возвращается к прерванной речи: — И эта вера спасла христиан Испании, когда она была захвачена чужеземцами. Мавры могли разрушать церкви, но они не сломили христианский дух. И лучший пример этому — наши мосарабы».
В
честь праздника Тела и Крови Христовых стены кафедрального собора
украшаются с внешней стороны старинными гобеленами из сокровищницы этого
храма
|
Христианам Пиренейского полуострова, неожиданно ставшим исламскими подданными, оставалось только принять новые «правила игры»: учить арабский язык, носить восточные имена и одежды, строить из кирпича, а не из камня… Единственное, от чего они поначалу не отказывались, была вера. Благо эмиры позволяли им за специальный налог отправлять любые культы.
Шли годы, десятилетия, века… Желая освободиться от тяжелого бремени налогов и обрести равные с мусульманами права, многие христиане стали потихоньку переходить в ислам. Их называли мулади — «новые мусульмане». Со временем эта тенденция усилилась настолько, что к 1200 году около 90% населения мавританской Испании уже составляли сторонники ислама. Тех, кто, несмотря на неудобства, продолжал молиться Христу, стали называть мосарабами (от арабского «муста'риб» — «арабизировавшийся»). Причем давление среды было так сильно, что к Х веку в некоторых мосарабских общинах забыли родное романское наречие, и пришлось переводить на арабский Евангелие.
В Толайтуле (Толедо на арабский манер) эта община была одной из самых могущественных: у них имелись особый суд, свои законы и не менее шести церквей. Упрямые мосарабы почти 400 лет ждали, когда до них докатится реконкиста. И дождались: в 1085 году Альфонс VI, король Кастилии и Леона, во многом благодаря их поддержке, вошел в город… И тут выяснилось: оторванные от остального христианского мира мосарабы совершали литургию по старинке, как это делали их деды и прадеды. За несколько лет до завоевания Толедо этот старинный обряд, оформившийся еще при вестготах, был осужден папой Григорием VII и повсеместно заменен единым латинским. Однако, учитывая заслуги толедской общины в освобождении города, папа вскоре даровал ей исключительное право служить литургию по мосарабскому обряду (его еще называют испанским и вестготским) в шести приходах Толедо. Много позже, в 1992 году, другой папа, Иоанн Павел II, впервые в истории лично отслужил мосарабскую мессу в Ватикане, подтвердив тем самым ее легитимность в лоне католической церкви.
Сегодня, как и все последнее тысячелетие, в 9.00 толедские мосарабы ежедневно собираются на утреннюю мессу. Всего их в Толедо осталось около 2000 семей, и они чрезвычайно гордятся своим происхождением. «Наша фамилия встречается в метрических книгах прихода Санта Хуста с конца VI века», –– сообщает Хесус де Андрес Артеро. И он, и его 20-летняя дочь Клара, могли бы «приписаться» к обычному католическому приходу — дело добровольное, но оба предпочитают следовать семейной традиции.
Это, кстати, требует некоторых дополнительных усилий, потому что мосарабская служба ведется не на испанском, а на латыни. Прихожанам поэтому приходится следить за ходом литургии по специальным книжечкам — в них приводится полностью латинский текст с переводом и пометами вроде: «эта молитва читается хором и стоя» или «после того, как святой отец воздел руки к небу, спеть аллилуйя». В остальном же человеку, не слишком искушенному в тонкостях римско-католической службы, не очень понятно навскидку, в чем, собственно, отличие мосарабского обряда от обычного латинского: другой порядок молитв, чуть иначе освящаются облатки… Служат такую мессу специально обученные священники в двух приходах (Санта Хуста и Санта Эулалия) и в особом приделе кафедрального собора.
Мосарабский падре был строг и, окончив службу, снимать интерьеры «своего» придела не позволил. Пока мы вели с ним бесплодные переговоры, прихожане достали откуда-то пакеты и сумки, вытащили из них длиннополые темно-синие плащи, шапочки, цепочки с медальонами и начали во все это облачаться. Наша новая знакомая Клара ловко воткнула в волосы высокий гребень с черной кружевной мантильей и отвела нас в сторону: «У старшины нашего братства есть ключ от придела, он разрешит вам фотографировать, но позже. А сейчас — все на процессию». Сегодня праздник Тела и Крови Христовых — главный в городе.
 Для наблюдения за крестным ходом жители нижних этажей загодя выносят на улицу стулья. Больше повезло тем, кто может занять место на балконе |
Национальность — христианин
По современным меркам Толедо — город совсем небольшой: всего 80 000 жителей. Во время «Большой недели», которая устраивается по поводу праздника Тела и Крови Христовых (иначе — праздник Евхаристии), количество пешеходов на улицах удесятеряется. Сами же улицы — узкие, крутые, мощенные мелким булыжником, одним словом, средневековые, — декорируются с потрясающим размахом. Счет употребленным для этого живым цветам и ароматическим травам идет на кубометры. 10 кубов тимьяна, столько же розмарина, белых и лиловых петуний, гладиолусов, герани, лаванды. Цветущие растения развешиваются вдоль улиц в горшках, травы — гирляндами, пахучий тимьян и розмарин разбрасываются по мостовой. К концу дня их разбирают: туристы и паломники — на память, толедцы — на приправы.Фасады домов не видны за гобеленами и штандартами с вышитыми на них гербами знатных фамилий. Если в доме нет никакого, даже захудалого герба, толедцы вывешивают с балконов шелковые шали, расписные платки и всякого рода флаги: государственные, региональные, футбольные… Среди прочих мы отметили российский, флаг сексуальных меньшинств и флаг второй Испанской республики (1931—1939). Над улицами, по которым проследует процессия, натянуты полотняные тенты с гербами и без гербов. В первый день процессии положено быть дождю, потому и тенты. И в самом деле сегодня моросит. Приметы — удивительная вещь, что ни говори.
Если идти по улицам, накрытым полотном, можно обойти почти все значимые точки города. Начинается и заканчивается этот «закольцованный» маршрут в соборе. А пролегает — через площадь Мэрии, на которую выходят фасады сразу трех важных зданий: собственно мэрии, собора и резиденции архиепископа. Захватывает площадь Сокодовер, бывший арабский рынок, площадь Сан-Висенте с одноименной церковью в стиле мудехар и старинными университетскими общежитиями. Потом проходит мимо Музея Святого Креста и церкви Иезуитов. По улицам Торговой, кардинала Сиснероса и Булавочной (Альфилеритос), где незамужние девушки оставляют в нише с фигурой Скорбящей Богородицы булавку — во всяком случае, по легенде, когда-то это помогло на редкость удачно выйти замуж одной молодой портнихе.
Маршрут продуман так, что, охватывая весь центр, удивительным образом огибает ряд выдающихся памятников: две — из трех сохранившихся в Испании — синагоги и обе городские мечети. Удивительно это потому, что пройти по старому городу, не наткнувшись на мечеть или синагогу, довольно сложно. В Средние века Толедо славился своей веротерпимостью и был известен как «город трех культур». Сегодня «чужие» храмы отданы под музеи, и все равно католические власти рассудили, что идти крестным ходом мимо пусть бывшей, но синагоги неуместно.
Компания
"Арт Колор Групп"
предлагает Вам услуги по прямой
полноцветной печати на ПВХ с высоким
разрешением, кроме того Вы сможете
заказать у нас любой вид полиграфии,
печать на
коже, изготовление и размещение
наружной рекламы, а так же демонтаж
рекламных площадей любой сложности.
Комментариев нет:
Отправить комментарий