Пелион. Влечение и увлечения
Наверное,
многие знают, что Пелион (Пилион) — горный массив, отделяющий долину
Пенея от Эгейского моря, — родина кентавров. Еще эта часть Фессалии
называется Магнезией, откуда наши «магнит» и «магнетизм». И в первое
подтверждение справедливости этой этимологии наш водитель Аристидис
вдруг останавливается на одном из склонов и — прямо на спуске — не
подстраховываясь ни ручным тормозом, ни передачей, выходит из машины.
Картина и сама по себе удивительная: дорога явно идет под уклон, а
машина стоит на месте. Мало того, шофер предлагает — в качестве
аттракциона — толкнуть ее вверх. Одним пальцем. Толкаю. Невероятно!
Тяжелый автомобиль послушно движется вверх — метр, два, пять. Дальше
толкать не получается — волшебный отрезок закончился, и снова вступил в
силу старый добрый закон всемирного тяготения. Дорожные рабочие
предусмотрительно пометили загадочный двадцатипятиметровый участок
белыми и красными полосами, но объяснить странное явление нам никто из
местных не сумел.
Но все же главным магнетизмом Пелиона остается
совсем другое «влечение». Дело в том, что это самая эротическая гора
греческого мифа. Необоримо было влечение богов к населявшим склоны
Пелиона древним богиням.
Ассоциация 3 (эротическая)
Зевс
вожделел дочь Нерея Фетиду. Но Прометей рассказал ему, что Фетиде на
роду написано произвести на свет сына, который превзойдет могуществом
своего отца. Зевс испугался и велел не слишком могущественному Пелею
овладеть нереидой. Как та ни сопротивлялась, герой ее все-таки одолел, а
потом и свадьбу сыграли — здесь же, на Пелионе, в просторной пещере
кентавра Хирона. Тут-то богиня раздора Эрида, которую забыли пригласить,
и подбросила богиням яблоко с надписью «Прекраснейшей», спор из-за
которого стоил жизни и будущему сыну Пелея и Фетиды Ахиллесу, и тысячам
других воинов, погибших под Троей.
Древние греки
обожествляли даже туман Пелиона. Тоже неслучайно и тоже из-за любви. По
другому преданию, в этих местах жил лапиф Иксион, царь Ларисы (его
племянницей, кстати, была та самая Коронида, любовница Аполлона и
Исхия). Ему случилось воспылать страстью к самой супруге Зевса Гере.
Царь богов, чтобы подразнить несчастного, слепил из тумана женское
существо, поразительно похожее на Геру, и заставил этот мираж отдаться
Иксиону. Страсть лапифа была так сильна, что от мимолетного союза с
призраком появились на свет настоящие кентавры.
 Странно, но осел — чуть ли не единственное местное животное, которое не встречается в греческих мифах (знаменитый «Золотой осел» — произведение уже римского периода) |
Похоже, кого-то эти дикие места по-прежнему
отпугивают — во всяком случае, нам ни одного человека не попадается. Тем
лучше — буйная растительность, похожие на диковинные фигуры деревья
будят воображение. Просится на язык строчка Николая Алексеевича
Заболоцкого «Читайте, деревья, стихи Гезиода…» И нужно совсем немного
усилий, чтобы представить, как океанида Филира стремится избежать
объятий Кроноса. Сперва она становится кобылицей, но похотливый отец
Зевса — тут как тут в обличье жеребца. Потом, уже вернувшись в
человеческий облик и породив на свет кентавра Хирона, Филира попросит
Зевса превратить ее в самое душистое и податливое для резьбы дерево —
липу.
Педанты, кстати, меня давно бы поправили: от Иксиона и
облачной Геры в самом деле родились только кентавры-пьяницы и
кентавры-ходоки, отнимавшие жен у законных мужей. Мудрый Хирон — им не
родня. От матери, которая считалась покровительницей писарей и
парфюмеров (а как еще назвать авторов первых благовоний?), он
унаследовал тонкую душевную организацию. Хирон был наставником двух
самых знаменитых героев Фессалии — Ахиллеса, главного героя «Илиады», и
Ясона — главного героя «Аргонавтики» Аполлония Родосского.
Эту
книгу наверняка читают школьники портового города Волоса, лежащего у
южных склонов Пелиона: ведь здесь неподалеку руины Иолка. Из этого
самого порта греки отправились за золотым руном на Кавказ, в Колхиду.
Волос и Скиаф
В
Волосе нас встретил первый за всю поездку монумент в честь античных
героев — бронзовая модель корабля «Арго». Туристическая индустрия в
Фессалии почти не напоминает приезжим о древней Элладе. Старинное
местное кушанье кокореци — грубо нарубленные потроха ягненка, плотно
завернутые в его же кишки и обжаренные на вертеле, — здесь еле отыщешь
(а в остальной Европе даже греческим ресторанам готовить их запрещает
строгая инструкция Евросоюза: негигиенично). Некоторые названия
ресторанов подмигнут логотипом с Посейдоном, кентаврами или
изготовленной в Китае пластиковой Афродитой, но наделают ошибок, за
которые, впрочем, никто не краснеет. В том же Волосе, прямо рядом с
бронзовым «Арго», красуется вывеска «Ресторан Посейдон». Но зазывающее
мифологическое существо — вовсе не он, а смирный морской царь Нерей, с
длинной белой бородой и громадным рыбьим хвостом, которого у буйного
бога Посейдона не было (трезубец, правда, имелся у обоих, только у Нерея
— для охоты на рыб, а у Посейдона — для сражения с многочисленными
врагами). Иной хозяин хочет изобразить кентавра, а рисует волшебного
коня Пегаса. Объяснение этому простое. Сначала христианская церковь, а
потом и Османская империя относились к языческой античности враждебно.
Время, которое в Италии и Франции назовут Возрождением классических
древностей, для родины этих древностей станет началом османского
завоевания.
Итак, в порт Иолка возвращался с золотым руном из
Колхиды вождь аргонавтов Ясон… Но мы сегодня слишком много думаем о
золоте, поэтому, наверное, и забываем, что руно лишь «прикрывало»
настоящую цель путешествия в Колхиду.
Ассоциация 4 (причинно-следственная)
Когда-то
давным-давно фессалийского юношу Фрикса хотели обманом принести в
жертву Зевсу. Но матери его, богине Нефеле, удалось спасти сына:
златорунный баран унес его из Фессалии в Колхиду. Там юноша принес
барана в жертву Зевсу, а снятое с него золотое руно подарил местному
царю. Но когда Фрикс умер, то местные жители отказали чужаку в
погребении, и с тех пор его призрак не давал покоя его
соотечественникам-фессалийцам из Иолка. За останками Фрикса и отправился
в Колхиду Ясон. А руно — что руно? Оно было чем-то вроде справки о том,
что останки в самом деле — Фрикса. Как мы помним, наряду с ним Ясон
привез в Элладу и грозную волшебницу Медею. Это было последним крупным
событием в мифологии Фессалии.
Путь из Волоса к Скиафу
(Скиатосу) — ближайшему острову, находящемуся в административном
подчинении Фессалии, — оказался дольше, чем поначалу думали. С Пелиона
вообще казалось, что нескольких минут хватит и на тихоходе. Но на пароме
из Волоса плыть к острову пришлось часа два — через весь Пагасийский
(Пагаситикос) залив, да еще и огибая Пелион. А не плыть нельзя:
во-первых, здесь жил главный писатель края — Александр Пападиамантис.
Был и другой повод: посмотреть, как уживаются на острове две ипостаси
новой Греции — православное монашество и пляжно-туристическая индустрия.
В Волосе про Скиаф рассказывали прямо противоположные вещи. Одни
напирали на какие-то чудеса, что, мол, женщины здесь взяли в свои руки
власть, почти как в «Лисистрате» Аристофана, и заправляют всем и вся —
от пляжей до развлечений и гостиничного бизнеса. Другие указывали на
духовные традиции и набожность островитян: недаром само название Скиаф
они толкуют как аббревиатуру — «Скиа Афону», или «Тень Афона». Правда,
на Скиафе всего четыре крошечных монастыря, а в знаменитом монашеском
государстве в государстве их два десятка, и населены они куда гуще. К
тому же на Афон в Халкидике как раз женщинам путь закрыт.
 По одной из версий, Макриницу построили константинопольцы, бежавшие даже не от турок в 1453 году, а еще от крестоносцев в XIII веке |
Разговорчивый попутчик Димитрис, не давно
перебравшийся на остров с материка, дает советы, что стоит там
посмотреть. Конечно, музей просветителя и краеведа Александра
Пападиамантиса.
— Он был прекрасным рассказчиком, хотя и писал на
кафаревусе — языке, в котором при турках видели опору для нашей
исторической памяти, залог непрерывности традиции от Гомера до ХХ века.
Язык этот старались искусственно очистить от димотики — того
простонародного, с упрощенной грамматикой варианта, на котором мы сейчас
говорим и пишем, и наоборот. Кто знает кафаревусу, тот разберет и
по-древнегречески. Сегодня на этом языке читают немногие из тех, кто
вообще что-то читает.
Первым делом отправляемся к дому
Пападиамантиса. Воплощение скромности и молчаливого достоинства.
Посмотрел на дату смерти — 1911 год: писатель несколько лет не дожил до
распада Османской империи.
— Он был человеком церковным, но писал
о быте простонародья, для него и рыбак, и прачка — «духовные лица». Это
было теплое, новое письмо, читая его, понимаешь: отстаивать
христианские ценности легче во враждебном окружении, чем среди своих.
В
похожей пропорции светское и духовное сочетаются в стенах
Благовещенского монастыря. Отличное вино, три дюжины добрейших и
умнейших кошек, два музея — истории Балканских войн и музыкальных
инструментов мира. В монастыре нас, как паломников из далекой северной
страны, накормили до отвала и отпустили с миром.
Да, а вот слухи о
«женском бунте» оказались все же несколько преувеличены. Женщины Скиафа
действительно создали общество возрождения островных традиций и защиты
от загрязнения местных пляжей. Но в отличие от героев Аристофана мужчины
им по мере сил помогают. Над песчаной бухтой здесь как-то ухитрились
уберечь от огня высокие сосны — будто и не в Греции, а на Рижском
взморье. Приглядевшись, понимаю, как: между стволами вдоль тропинок
висят, точно голодные удавы, пожарные кишки, в двух-трех сотнях метров
от берега — пресноводное озеро: хорошо охраняемая идиллия. Но пора
возвращаться в Волос.
Праздник «нет»
После тишайшего
Скиафа и маленький Волос кажется большим шумным городом. Правда, сегодня
главный праздник страны — День «Óхи». В отличие от большинства
греческих дат это совсем свежая история. 28 октября 1940 года посол
Италии в Греции предъявил грекам ультиматум: либо вы уступите
итальянской Албании пограничные территории на северо-западе, либо мы
начнем войну. Население страны вышло на демонстрацию под коротким
лозунгом «Охи» — «Нет». В ответ итальянцы атаковали, но греки дали им
неожиданно успешный отпор. Только весной 1941-го, когда на помощь
неприятелю пришли немцы, государственное сопротивление прекратилось, но
партизанская война продолжалась до конца оккупации в 1944 году. После
войны тот день, когда греки единодушно сказали «нет», стал чуть ли не
самым любимым праздником. На демонстрацию в этот день выходит все
способное передвигаться население — даже дети с синдромом Дауна, то есть
те, с кем далеко не во всех странах делят радость так называемые
нормальные люди. После молебна и возложения венков к городскому
памятнику павшим начинается торжественное шествие учеников всех местных
школ — от клуба верховой езды до пожарного училища. Музыка — то
бравурная, то щемящая. День «Охи» — противоречивый праздник: сразу после
Второй мировой войны те же люди, что в начале 1940-х объединились
против общего врага, сошлись в войне гражданской. Еще 20 лет спустя —
путч и семь лет правления «черных полковников». В общем, современные
греки, даже замирившись, нуждаются в некотором укрощении и усмирении
своей истории — День «Охи» объединяет всех. Конечно, установление
свободы и гражданского мира — более тонкая социальная процедура, чем
организация парада. Праздник кончится, и для одних наступят частные
будни, а другие — кто поактивнее — не захотят уходить с улиц.
Обилие
граффити на всех общественных зданиях, стенах и парковых ступеньках
бросилось мне в глаза еще в Ларисе. Иногда это отборная матерная брань,
чаще — политические декларации, выдержанные в строгом стиле, например:
«Государство и есть главный террорист» или «Долой засилье церкви!» (в
Греции она не отделена от государства, православие — официальная
религия). Надписи эти не смываются и не закрашиваются. Впрочем, на то
они и общественные здания, чтобы каждый гражданин мог писать на них то,
что думает. Это великая греческая традиция, пришедшая в Фессалию с
родины демократии — из Афин, где македонским завоевателям сопротивлялись
словом.
 Бюст Александра Македонского в школьном здании деревни Макриница встречает всех посетителей |
Потом, в позднейшие столетия бездонной греческой
истории, политические ориентиры будут меняться, идеалы говорливой
народной свободы уступят место монументальному самодержавному вождизму —
тихая Фессалия, классическая провинция, смиренно и покорно впитает и
их.
Из Волоса полагается ездить в деревню Макриница. Там, по преданию, в XV веке осели беженцы из захваченного османами
Константинополя.
Быть может, отсюда особый «столичный» дух, неожиданный для пригорода
маленького Волоса. Здесь не по-деревенски нарядно, а стены домов, как
ласточкины гнезда прилепившихся к горе, выложены необычайной кладкой с
чередованием зеленых и серых камней. За входящими в школьное здание
Макриницы наблюдает громадный черный бюст Александра Македонского.
Почему именно этого исторического деятеля школа избрала своим патроном,
никто не знает: если думать о подобии государственного единства, то его
греки все же обрели не при македонском правлении, а при римлянах. Но
люди тут попадаются и в самом деле монументальные, как ромеи с мозаик и
фресок времен Юстиниана: статные, с благородной сединой и большими
грустными глазами. Правда, после недолгих расспросов оказалось, что
самый, на наш взгляд, фактуристый и характерный — выходец из Южной
Африки Антон Лойтинг, который стал греком здесь, в Макринице, куда попал
по ошибке. В 1970-м он собрался эмигрировать в Южную Америку, но, как
Жак Паганель, перепутал пароходы и сошел на берег не в Аргентине, а в
Фессалии. Бур из Трансвааля стал преподавать историю искусств в той
самой деревне, где за 500 лет до него так же осваивались гордые жители
Константинополя. Что для него новое отечество? «Лучшее место на земле.
Вот Зевсу там, на Олимпе, сообщили, что Фетида — из тех, чьи сыновья
будут могущественнее отцов. Трусливый отец богов и уступил ее местному
царьку. С тех пор люди в Фессалии не боятся рожать детей, более сильных,
чем они...»
Парящие в воздухе
Давно замечено: всякое
путешествие обладает свойством ускоряться в воображении путника по мере
приближения к концу. Но чем дальше мы едем, тем больше хочется
задержаться. Вот город Трикала, упомянутый еще у Гомера, раскинулся по
берегам реки Лифей — тезки загробной реки забвения Леты. Вот на широком
мосту бронзовый Асклепий: здесь он родился. Оставляем позади церковь
Святого Николая, перенявшего у Аполлонова сына великое искусство
утешения сирых и страждущих. Исчезает в тумане византийская крепость, в
османские времена перестроенная под казарму для янычар. Отроги
величественного Пинда блеснули на западе, и вот мы у последней цели — в
горной стране Метеоре.
Почему она так называется (примерный
перевод — место, «парящее в воздухе»), можно понять, только если
забраться повыше. А пока каждый, кто увидел перед собой отдельно стоящие
могучие скалы цвета слоновой кости, голые и морщинистые, но чаще с
выщерблинами пещер, с лесистыми вершинами (или каменные пальцы, или
гигантские грибы без шляпок, или окаменевшие тела неизвестных существ), —
каждый желает получить внятный ответ на вопрос: как это могло здесь
оказаться? Единственное объяснение: ты стоишь на дне высохшего моря,
пересохшего сказочного аквариума.
Монастырь
Святой Троицы в Метеоре был построен в середине XVI века. Почти пять
столетий забраться на 400-метровую скалу можно было только в люльке на
канатах, но в XX веке сюда прорубили ступени, по которым воры и вынесли
большую часть хранившихся там сокровищ. Фото: EYEDEA/EAST NEWS
|
Ассоциация 5 (креационная)
Началось
с того, что Зевсу не нравилось, как ведут себя люди. И он решил
погубить их испытанным способом — с помощью всемирного потопа. Когда
вода схлынула, бог смягчился и разрешил спасенному хитростью Прометея и
собственной добродетелью Девкалиону просить у него все, что тот
пожелает. Девкалион пожелал возродить человечество. Тогда громовержец
повелел ему и его жене бросать камни через голову. Те камни, которые
бросал Девкалион, превращались в мужчин, те же, которые бросала не менее
добродетельная Пирра, становились женщинами. От этого и людей
метафорически называют «лаой» (от «лаас» — «камень»). Зевс, однако же,
не удовлетворился бросанием камней и сошелся с Пиррой, которая и родила
обычным путем первого грека — Эллина.
Не знаю, как
насчет деталей, но в целом геологи миф о камнях подтверждают: миллионы
лет назад здесь действительно стояла вода, а когда она ушла, силой
могучего Пенея пробив горный кряж между Олимпом и Оссой, устояли лишь
самые могучие столбы.
На некоторых из этих исполинов много
столетий спустя возвели свои монастыри православные отшельники. Шесть из
них — действующие, и их легко объехать за день на машине. Отыскивать же
среди леса и скал полтора десятка заброшенных надо пешком. Но главное, в
какой-то момент остановиться на вершине скалы и «приобщиться» к чужому
движению — лету облаков и струению лучей, рассекающих небо. Как бы ни
был густ туман, как бы ни казались плотны сумерки, мощное движение света
отрывает от земли даже самого заядлого скептика. Отсюда-то и название
местности.
Поздней осенью здесь малолюдно — и паломники сюда
добираются только особенные. За ветровым стеклом старого фиата — флаг
далекой северной страны, Финляндии, такой же бело-голубой и с крестом,
как и греческий. Это брат Андрей, бывший архитектор из Хельсинки.
Неисправная циркулярная пила изуродовала ему когда-то руки. Утратив
работоспособность, он каждую осень совершает паломничество к святыням
православия. Почему именно сюда? «Говорить об этом не хочу, точнее, не
могу, точнее даже, не имею права. Но вы же снимаете, все будет видно по
лицу», — смеется Андрей.
Вечером в городке Каламбака к нам,
напитавшимся в Метеоре монастырским возвышенным духом, тихой сапой
возвращается невидимая античность. Там нам наконец удается попробовать
вкуснейший бульон из молодого козленка, который называется гида. Бульон
этот считается целебным, недаром его варят в двух шагах от места
рождения Асклепия. А слово, буквально означающее «козье», известно и
каждому русскому: оно одного корня с эгидой — косматой козьей шкурой,
которую Зевс снял со своей кормилицы — Айги — первой козы этого мира. За
рюмкой освежающе-усыпляющей фессалийской водки ципуро под хрипловатую
народную музыку духовых и струнных понимаешь, что и в гастрономии
греческая мифология охраняется и сохраняется словом. Чтобы остаться
невидимой для непосвященных.
Редакция благодарит представительство Туристической Организации Греции (ЕОТ), Управление ЕОТ Фессалии, префектуру области Трикала, муниципалитет острова Скиатос и MOUZENIDIS TRAVEL за помощь в подготовке материала.
Компания
"Арт Колор Групп"
предлагает Вам услуги по прямой
полноцветной печати на ПВХ с высоким
разрешением, кроме того Вы сможете
заказать у нас любой вид полиграфии,
печать на
коже, изготовление и размещение
наружной рекламы, а так же демонтаж
рекламных площадей любой сложности.
Комментариев нет:
Отправить комментарий