Кордова: мавры сделали свое дело. Часть II

Триумфальная арка при входе на Римский мост воздвигнута в 1571 году, в честь успехов короля Филиппа II

Вокруг полумесяца и креста

Если выйти из мечети к реке, то глазам предстанут сразу несколько тысячелетий кордовской истории.

Почти от стен южного фасада через Гвадалквивир перекинут арочный мост, известный под нехитрым названием «Римский». Действительно, первое сооружение в этом месте построили в I веке до н. э. по личному указанию Юлия Цезаря. Потом его, конечно, перестраивали и арабы, и испанцы, но несущие опоры остались нетронутыми.

Как это ни удивительно, до 1953 года Римский мост оставался единственным в городе, и его древние конструкции стойко выдерживали автомобильное движение, которое запретили два года назад. Триумфальная арка XVI века заняла место старинных городских ворот, сразу за которыми начинается мост, а на противоположном берегу его «встречает» массивная башня-крепость Калаорра (что по-арабски и значит «укрепление»). Эту чудом сохранившуюся в вихрях войн и революций зубчатую конструкцию в стиле мудехар возвел в XIV веке на «останках» мавританского вала Энрике II, причем защититься он тем самым пытался отнюдь не от мавров, а от собственного сводного брата, Педро Жестокого.

По длине Римского моста прекрасно видно, насколько шире раньше была река. Гвадалквивиру наших дней 16 пролетов совершенно не нужны — он давно и сильно обмелел, «разобранный» крестьянами на полив рощ и виноградников выше по течению. Даже мельничное колесо так называемой Альбулафии тут же, в Кордове, висит высоко над водой. Водяные мельницы такого типа арабы, кстати, использовали не только для зерна, но и в качестве подъемника для воды — ее и при них на выжженных равнинах Испании было мало. Для этого к лопастям прикреплялась специальная цепь с черпаками. Так вот, хозяйственное сооружение некоего Альбулафия (это латинизированное арабское имя дает хорошее представление о том, каким смешанным наречием пользовались кордовцы Средних веков) находилось прямо под стенами халифского дворца и поставляло влагу для его садов. Работало оно и после изгнания мусульман, но уже «на» епископа. Только в XV веке знаменитая королева Изабелла, та самая, которая поклялась не снимать и не стирать свою белую рубашку, пока не изгонят последнего араба из Иберии, приказала остановить колесо, не выдержав его беспрестанного скрипа по ночам. Воительница страдала мигренью. Впрочем, ее просьбу можно понять. Скрип эмблематической мельницы, изображение которой украшает современный герб Кордовы, казался таким невыносимо громким обитателям Алькасара оттого, что располагалась она гораздо ближе к реке, чем бывшее жилище халифов. Алькасар поныне замыкает панораму центральной части города «справа», если смотреть от реки. Построенный в 1328 году на месте, где когда-то стояли римская речная таможня и резиденция Цезаря, он принимал в своих стенах с десяток поколений испанских монархов — приезжая в Кордову, они всякий раз останавливались только здесь. И здесь же имело место, можно сказать, ключевое событие национальной истории, определившее все ее развитие на века (примерно как у нас — свержение Ига). В 1486 году в Алькасаре переселенец из Лиссабона и генуэзец по рождению, некто Кристофоро Коломбо (по кастильски — Кристобаль Колон) представил Фердинанду и Изабелле проект своего путешествия (имеется соответствующий памятник этой сцены). Позднее в королевском замке располагался «офис» Святой Инквизиции, затем тюрьма, сейчас — археологический музей. От резиденции же халифа со знаменитыми садами не осталось и следа. Сохранилось только название квартала «Старый Алькасар». Правда, о нем помнят одни карты города да старожилы. Широким же массам населения он больше известен как Сан-Басилио — так «зовут» его центральную улицу, особо знаменитую своими патио.

…Девушка у старинного колодца, предназначенного для полива патио…

Интроспекция 1.
Патио

Типичная для всей Испании градостроительная деталь — внутренний дворик — восходит еще к римским атриумам. Арабы только добавили к прямоугольному внутреннему пространству без крыши свой «сагуан», некоторого рода темные «сени», призванные настроить входящего на «семейный» лад. Кордовские патио пользуются особенной и заслуженной славой в Испании: история сложилась так, что их украшение стало для горожан делом чести. Во вторую неделю мая здесь с 1918 года проходит открытый конкурс: праздные туристы, взволнованные соседи, просто любопытные, а главное — беспристрастная комиссия «Общества друзей кордовских патио» — высшего законодательного органа «дворового» движения, — обходят один за другим дворики по всему городу. А там — буйство цветов и ароматов, шум воды или спокойствие замшелого колодца, сотни цветочных горшков на стенах. Победитель получает не только памятную дощечку, но и солидную премию — на дальнейшее поддержание статуса патио высокой культуры быта.

…Накрапывает мелкий дождь. Местные радуются ему как дети: с каждым годом проблема засух становится все актуальнее. В поисках укрытия просто ныряем в открытую дверь дома № 50 по улице Сан-Басилио и попадаем в самый настоящий кордовский патио, где становимся свидетелями несколько несообразной с погодными условиями и нашими представлениями о садоводстве сцены. Весьма крепкий дедушка из очень длинного зеленого шланга поливает развешанные по стенам растения в горшках. Нисколько не удивившись нашему вторжению, он предваряет все недоуменные и одобрительные восклицания, которыми мы готовы разразиться. «Здесь у меня 600 емкостей, а дождик мелкий — не польет, только листья намочит. Я-то знаю. Уже 16 лет за этим патио ухаживаю, а мне самому, как думаете, сколько лет? Сейчас принесу свидетельство о рождении, а то не поверите».

Пока он ходит, мы робко осматриваем чудо-сад. Теперь понятно, почему шланг такой длинный: горшки покрывают все четыре стены патио во всю высоту. К оросительному прибору прилагается длинная палка с кольцом — если продеть в него шланг, можно дотянуться до самого верха. Старик возвращается с пожелтевшей от времени бумагой: Мануэль Санчес Кольменеро, родился 29 декабря 1913 года…

Белоснежный город в лицах: неунывающий садовод Мануэль Санчес…

93-летний дон Мануэль живет по соседству, сразу за стеной. Сам же дом № 50, где ютились тринадцать семей, расселили несколько лет назад — ему требовался капитальный ремонт, «все-таки еще арабы строили». (Тут, как и полагается в Кордове, старик впадает-таки в мифологию: «при арабах» здесь стоял один из флигелей Старого Алькасара.) После реконструкции здание отдали народным умельцам под мастерские, а в патио обосновался официальный штаб «Общества друзей».

Тем временем день клонился к закату, а мне хотелось именно в сумерках увидеть другой важнейший символ Кордовы. Если мечеть-собор видна в городе отовсюду, то синагогу в недрах Еврейского квартала, на улице тоже Еврейской — придется еще поискать. Она совсем незаметна снаружи: туристы зачастую проходят мимо по десять раз, пока кто-нибудь не «настроит» их внимание. Впрочем, и внутри тоже мало что сохранилось (да и было-то мало: по канону иудейский молельный дом должен выглядеть аскетически) — только фрагменты резных гипсовых панелей с надписями на иврите, выполненными, как вы догадались, в стиле мудехар. Значит, строили дом по заказу состоятельной (и при христианах) еврейской общины арабские мастера…

Иудейский квартал остается самым крупным в старом городе, хотя евреев там теперь мало

Интроспекция 2. Синагога

Десятки синагог Кордовы времен халифата были разрушены после его распада: наводнившие полуостров невежественные берберы не терпели иных образов Бога, кроме собственного. Евреи с надеждой ждали прихода христиан — даже не потому, что уповали на их большую толерантность. Они просто знали, что могут оказаться им очень полезны. Так и случилось — кастильские короли занимали у иудейских ростовщиков деньги и пользовались их знаниями арабских обычаев для успешной борьбы с оными. Новые правители были поначалу столь милостивы к сынам Авраама, что позволили возвести им в центре города новую просторную синагогу.

В ней, однако, не слишком долго звучали слова Торы и Пророков — архитектор Ицхак Мохеб завершил свое творение в 1315 году (о том свидетельствует одна из сохранившихся надписей), а в 1492-м Фердинанд с Изабеллой «передумали» и издали пресловутый в истории указ: все, кто не пожелает принять христианство, на вечные времена изгоняются из Испании.

Истреблялись и архитектурные свидетельства былого еврейства. По всей стране сохранились только три средневековые синагоги: две в Толедо и одна в Кордове. Этому, как и в случае с мечетью, мы обязаны «наслоению»: вначале она была приспособлена под церковь при городском дурдоме, примыкавшем к ней. Затем ее отдали гильдии башмачников, которые посвятили еврейский молитвенный дом своим башмачным покровителям: святым Криспину и Криспиниану. На западной стене среди надписей на иврите различим поблекший католический крест…

«Для тебя пойдет снег»

С утра мы едем в Медину-аль-Захру, что в переводе (с арабского, естественно) — цветущий город. «Город» — это, конечно, громко сказано. Руины города. Вернее, пригорода современной Кордовы. А еще вернее, самой обширной (по статистике!) из когда-либо построенных государственных резиденций.

Согласно легенде, Абдаррахман III построил этот загородный дворец для любимой жены — красавицы аль-Захры, которую «вывез» из Гранады. «Для тебя пойдет снег в горах, любимая, сила моей любви заставит его пойти», — пообещал он прекрасной девице. И действительно, засадил склоны аль-Аруса миндальными деревьями. Их белые стволы издали напоминают заснеженные вершины Сьерры-Невады, которую она покинула.

Тысячу лет Медину растаскивали по камушку, а ее очертания все еще узнаваемы

По другой версии, строительство Медины было задумано Абдаррахманом сразу после того, как в 929 году он провозгласил себя халифом. Кроме того, что теперь в пятничной молитве всем правоверным полагалось упоминать его имя, ничего не изменилось — на деле Кордовский эмират уже давно был политически независим от Багдада или Дамаска. Однако в нем самом уже рождались амбициозные планы североафриканского похода на враждебных Омейядам Фатимидов и требовалась достойная резиденция для встречи будущих послов, размещения многочисленных служб нового расширившегося государства и демонстрации всему миру мощи аль-Андалуса.

Строили Медину с миру по нитке. В буквальном смысле: камни добыли в Пиренейских карьерах, мозаику и утварь доставили из Византии, колонны — мраморные, слоновой кости, эбенового дерева — из Карфагена, Фракии, Рима... По терпеливым подсчетам современников, в городе имелось более четырех тысяч колонн и полутора тысяч дверей. За один день работы в дело шло 6 000 каменных плит разного размера, которые подвозились на четырехстах верблюдах и тысяче мулов. Вершиной арабского инженерного гения стал 15-километровый водопровод, подававший во дворец воду из горных источников…

В общем, Медина-аль-Захра оказалась слишком прекрасна для долголетия — она не простояла целой и ста лет. В 1010 году во время гражданской войны, положившей конец халифату, ее разграбили и разорили все те же берберы. Варвары, что и говорить. Сейчас кругом одни обломки. Вот нечто вроде каменной тумбы с крышкой. Оказывается, унитаз 950-х годов. К нему по керамическим трубам постоянно подавалась вода. Мусульмане всегда трепетно относились к вопросам гигиены.

Впрочем, Медина все же перестраивается потихоньку в грандиозную реставрационную лабораторию. На территории в 112 гектаров ученые кропотливо, камень за камнем, раскапывают, угадывают, восстанавливают. Десятую часть вот только восстановили — не хватает оригинального материала, за тысячу лет разошелся по стране. Приходится создавать тысячи деталей-копий, а это — дело десятилетий.

Сенека, один из первых знаменитых граждан Кордовы, сегодня сторожит ее ворота

Каким должен быть тореро. Эпилог

…Кордовский таксист браво салютует нам, прикладывая руку к непокрытой голове, и подруливает прямо к Альмодоварским воротам. Мы выходим здесь — у памятника всем известному философу, наставнику Нерона, Луцию Аннею Сенеке Младшему, который родился в этом городе в 4 году до н. э. Понятное дело, что до 1965 года, когда скульптор Амадео Руис де Ольмос лепил свою статую, он не дожил. Пришлось в качестве натурщика использовать популярного в районе персонажа Пако Эль Рубио (то есть Пако Рыжего), очень похожего на античного мыслителя, как того изображали на бюстах. Заказал же и оплатил памятник знаменитый тореро, любимец города и всей Андалусии Эль Кордовес (просто Кордовец), которому, видимо, оказались близки идеи стоицизма. А может, он просто хотел таким образом подчеркнуть связь между древнеримскими игрищами с дикими животными (venatii), которые одобрял Сенека, противопоставляя гладиаторским, и традицией испанской корриды.

Интроспекция 3. От гладиаторов — к корриде

Археологи считают, что в римской Кордубе цирков и арен для разнообразных боев людей с животными и людей с людьми имелось больше, чем в самом Риме. Впоследствии пришлым мусульманам такие забавы были в диковинку, но и они с удовольствием устраивали состязания с участием диких испанских быков — породы, до того им тоже неизвестной. А уж христиане… Метанием копья в многострадальное иберийское парнокопытное, по преданию, занимался даже сын Фердинанда и Изабеллы принц Хуан — прямо во дворе Алькасара.

Арена для профессиональной корриды появилась тут одной из первых в Испании, в 1779 году. Кордовская земля родила немало отважных тореро, память о них жива в сердце каждого горожанина (и этот патетический штамп я употреблять не боюсь, поскольку он точно отражает положение вещей).

Испанцам нравятся даже суеверия тореадоров. Например, такое: перед боем, если выходишь на арену в Кордове, нужно зайти в церковь Санта-Марина, где крестили знаменитого мастера корриды Манолете, пройти мимо памятника ему, и ни в коем случае не поворачивать налево всю дорогу до Арены, которая является третьей по величине в стране и вмещает 17 000 зрителей.

О романтической встрече с тореро я мечтала практически с детства.

Рафаэль, по прозвищу Чикилин, судя по рассказам, мне «подойдет». Правда, он уже «в отставке», но из профессии ушел молодым. Впрочем, хотя коррида — и спорт, но, скорее, такой, как шахматы. Возраст тут ни при чем. Эль Кордовес — легенда испанской тавромахии — побивает быков до сих пор, а ему скоро 70…

…Холл гостиницы быстрым шагом пересек высокий и статный молодой мужчина в синем костюме и ярко-оранжевом галстуке. Представить его себе попирающим тушу быка сразу как-то не удалось. «Тореро должен быть длинным, — сказал он, взглянув на меня сверху вниз, — иначе в самый важный момент он не сможет подпрыгнуть достаточно высоко, чтобы вонзить шпагу в правильное место и под правильным углом… Ну, конечно, многое зависит и от покрытия арены… Кстати, если хотите, можем съездить на площадь. Посмотрите, как она устроена».

Площадка для боя быков покрыта специальным песком — альберо. Его буро-желтый цвет давно стал «национальным» в Андалусии. Дома в Кордове — белые, декоративные элементы фасадов — непременно альберо… Войти можно через несколько ворот, каждые из которых имеют определенное назначение: здесь заходят зрители, там — быки, отсюда выезжают кареты «скорой помощи», а отсюда с победой выходят герои. Перед «воротами почета» — бюсты пяти халифов от корриды (одному из них — прижизненный). И это в данном случае не метафора, а звание, прижившееся с легкой руки одного газетного обозревателя. Славный «квинтет» кордовских мастеров тавромахии — это Лагартихо, Геррита, Мачакито, Манолете (погиб «при исполнении») и Эль Кордовес.

Интроспекция 4. Халифы наших дней

Величайшая честь для кордовского тореро (а не кордовский не может о таком даже мечтать) — быть причисленным к «халифату тавромахии», который из «стихийно-народного» стал вполне официальным. Последняя, пятая церемония присуждения этого уникального титула прошла в 2002 году в мэрии в присутствии представителей двухсот заинтересованных организаций и ассоциаций. 66-летний Мануэль Бенитес Перес «Эль Кордовес» принял высокое звание «из рук» доньи Росы Агилар, главы городского муниципалитета, кстати, той самой деятельницы, что добилась образования кафедры таврологии в местном университете.

С 2005/06 учебного года эта кафедра работает к вящей радости «желающих всесторонне изучить интересный культурный феномен» (цитата из прессы). Часть занятий проходит непосредственно на Арене, которая, естественно, называется «Халифской».

Рафаэль Чикилин — тореро даже в отставке остается тореро

Рафаэль Эль Чикилин (Малыш) расчехляет принесенную для демонстрации настоящую шпагу-эстоке и в деталях изображает последний, самый сложный и опасный для тореро момент корриды. Тот самый, в котором немаловажную роль играет его рост. Торероматадор встает прямо перед быком и, стараясь избежать непосредственного контакта с рогами, в прыжке должен вонзить шпагу между третьим и четвертым позвонками животного. Чикилин встает в позу, входит в роль и, слегка покачиваясь на носках, смотрит невидящими, «змеиными» глазами на обоюдоострый, звенящий от напряжения кончик шпаги. Я в ужасе вижу, как этот кончик едва не касается позвонков фотографа, который, вдохновленный преображением человека в бойца, пытается запечатлеть его — как раз с той позиции, где в «боевых условиях» находится разъяренный зверь. Я — против таких жертв искусству и боюсь холодного оружия, поэтому стараюсь отвлечь «мою воплощенную мечту» вопросами:

— Не страшно, когда рога прямо перед тобой?

— Люди моей профессии боятся только позора. Этого не прощают ни коррида, ни Кордова.

Чикилин говорит все это совершенно просто, без видимой позы, от его слов веет каким-то древним мужским безрассудством.

И тут наконец впервые за все наше пребывание в Кордове из-за туч проглядывает солнце, и желтый песок альберо на минуту становится обманчиво золотым, словно пляжный. Или, если угодно, таким, как будто на него пролилась кровь.


Источник

Компания "Арт Колор Групп" предлагает Вам услуги по прямой полноцветной печати на ПВХ с высоким разрешением, кроме того Вы сможете заказать у нас любой вид полиграфии, печать на коже, изготовление и размещение наружной рекламы, а так же демонтаж рекламных площадей любой сложности.

Кордова: мавры сделали свое дело. Часть I

В течение восьми веков на территории современной Испании существовала мусульманская… страна — не страна, государство — не государство — «сказочная» земля аль-Андалус. Она исчезла с географических карт более пятисот лет назад. В январе 1492 года испанцы разгромили последний оплот мусульман на Пиренейском полуострове. Трофейные богатства этой земли достались испанским королям, которые после победы снарядили на эти средства экспедицию Колумба. В октябре того же года мореплаватель, как известно, открыл Америку, и началась совсем другая история. В этой новой истории блеск и слава Кордовы — центра некогда мощной исламской империи — если не забылись, то затерлись. Впрочем, город и сейчас совершенно лишен провинциальной тоски бывших столиц. Даже руины здесь кажутся не осколками прошлого, а недостроенными дворцами будущего.

Удивительны и полны превратностей судьбы человеческих поселений. Когда-то (в X— XI веках) Кордова — центр единственного мусульманского халифата в Европе — была, вероятно, крупнейшим городом мира, с полумиллионным населением против нынешних трехсот тысяч. Пока в остальной части континента правили в основном неотесанные тираны, а народ пребывал в суеверии и невежестве, здесь процветали науки и искусства, имелось уличное освещение, работали общественные бани (с утра мылись мужчины, вечером — женщины). Использовались столовые приборы и стеклянные стаканы. Ко двору халифов стекались астрономы и врачи, философы и музыканты, историки и просто мудрецы. Ну и конечно, тут мирно сосуществовали три веры — исламская, иудейская и христианская, а также множество этносов, среди которых упоминаются обращенные в магометанство славяне «сакалибы». Так всегда бывает в просвещенных обществах.
Однако, как гласит арабская пословица, «все достигшее своего предела начинает убывать».

Колонны римского храма эпохи Флавиев (I век н. э.), некогда главного в городе. На заднем плане — муниципалитет

Ретроспекция 1.
Римляне и вестготыВ некотором роде столицей Кордова стала еще при своих основателях — римлянах. Точнее, когда в III веке до н. э. римский претор Марк Клавдий Марцелл дошел до среднего течения полноводной реки Бетис («по-нашему» — Гвадалквивир), где собирался заложить очередной город республиканской провинции Испания Дальняя (Hispania Ulterior), он уже нашел там большую деревню со смешанным населением. На плодородных равнинах проживали — и поочередно, и одновременно — кельты-иберы, левантийцы, греки, карфагеняне и прочие «законные дети Средиземноморья».
Не встретив особого сопротивления, римляне проложили по соседству свои классические магистрали «кардо» (с севера на юг) и «декуманос» (с запада на восток), которые, пересекаясь, образовали форумную площадь — получился город. Название ему пришельцы, вопреки своему обыкновению, выдумывать не стали, а оставили прежнее, иберийское — Кордуба. Клавдий Марцелл вряд ли мог предполагать, что маленькое колониальное укрепление вскоре станет процветающей столицей всей провинции с соответствующими привилегиями и даже правом чеканить собственную монету. Однако так случилось — и продолжалось до V века, когда германское племя вестготов, воспользовавшись дряхлостью Римской империи, в полном составе хлынуло в ее западные области.
Римскую Кордубу вестготы разрушили не сразу. Более того, сперва они, напротив, активно спасали ее латиноговорящих жителей от набегов еще более диких вандалов и свевов. Более ста лет не мешали германцы римско-испанским патрициям спокойно доживать в своих виллах. А поводом к распрям, все-таки приведшим бывшую провинциальную столицу к полному разорению, стало, как ни странно, массовое обращение ее жителей в католицизм. Сами завоеватели исповедовали арианство, христианскую ересь, осужденную на первом Никейском соборе — причем лично епископом Кордубским Оссием, который там председательствовал. Верное римским папам население города восстало, когда готский король Агила около 550 года устроил конюшню в базилике покровителя города — Святого Ацискла. Восстание даже имело успех, однако вовлекло несчастных кордубцев в вялотекущую войну. Времени на заботу о малой родине не осталось, частные и общественные здания пришли в упадок, и отчасти германизированный город погрузился в унылую дремоту на задворках истории вплоть до 711 года — года великого арабского нашествия, принесшего стране горе, а ему — славу.

Андалусийская сковорода

Гостиница, в которой мы остановились, находится на улице достославного Клавдия Марцелла. Там же помещается мэрия, к которой, словно ее естественное продолжение, примыкает колоннада старого римского храма Августа Цезаря. Коринфские колонны правильным прямоугольником взмывают в, увы, не голубое небо, хотя, вообще-то, Кордова «официально» носит титул «андалусийской сковороды» — самой жаркой точки Испании. Здесь больше всего солнечных дней в году, а все три летних месяца температура держится за +40. Но, похоже, весь мизер дней пасмурных, отпущенных на год, выпал на нашу долю. Фотограф опечален — белесый купол над головой не позволяет красиво снять белоснежные развалины.
Кстати, о белом цвете — он в городской застройке традиционно доминирует. Всем испанцам известно, что Севилья — «желто-бурая», Гранада — «золотая», а Кордова — вот, известковая. Муниципальные службы строго следят за тем, чтобы «фирменная» облицовка не теряла яркости — на улице нам то и дело попадаются бригады маляров.
— Во-первых, известь дезинфицирует, — сообщил один из них, видя нашу заинтересованность, — во-вторых, отражает солнце — в таких домах всегда менее жарко. Удобно!
Случайный знакомый — как выяснилось, бригадир — сразу проявил словоохотливость, свойственную большинству андалусийцев, а узнав, что мы готовим репортаж, и вовсе вызвался сопровождать нас по старому городу.
Нашего нежданного компаньона зовут Диего Ромеро, и он знает о городе очень многое. За разговорами петляем мы по старой Кордове, где мгновенно забываешь о геометрически-рациональных римских формах. Пути здесь такие узкие, что в стенах некоторых из них выдолблены полукруглые углубления — для колесных осей. К тому же все эти улочки и проулки запутаны в лабиринт, и многие заканчиваются тупиком, что стратегически выгодно при обороне от любого врага (а вдобавок — создает дополнительную тень). Вообще, несмотря на преимущества извести, кордовцам пришлось придумать массу приемов для спасения от жары: на окнах вместо жалюзи плотные циновки из эспарто (род ковыля) — на ночь их смачивают водой, освежая тем самым помещение. Кое-где противостоящие дома на уровне второго этажа соединены балконами — так одновременно увеличивается жилплощадь, а пешеходы защищаются от палящих лучей.
…Пожалуй, самый узкий из всех узких переулков Кордовы носит имя Фигового дерева (Кальеха-де-Игера). Как и многие другие, прежде чем оборваться тупиком и стать для нескольких соседских семей внутренним двориком, знаменитым «патио», он делает несколько очень крутых поворотов. Тут действительно растет огромное фиговое дерево и шумит фонтан.
— Слушай, как поет вода, — романтически шепчет Диего, специально даже отведя меня назад, за угол. — Самое «правильное» — это когда ее не видишь, а просто слушаешь… Арабы воду любили, она для них символ жизни. С арабов и повелось — в каждом патио фонтан.
— А, кстати, сейчас в Кордове много арабов?
— Нет, не много… Но есть. Вот тут неподалеку живет мой приятель. У него три или четыре жены.
— И это признается испанским законодательством?!
— Вообще-то нет. Но у него четыре жены, и он с ними живет.

Мостовые из речной гальки — наследие арабов, считавших, что на таком покрытии меньше скользят копыта коней

Ретроспекция 2.
АрабыНаместник южных земель вестготского королевства и граф Сеуты Дон Хулиан ненавидел своего сюзерена Родриго — по-видимому, за то, что тот, мягко говоря, нехорошо обошелся с его дочерью (обманом овладел ею). Он выступил посредником в переговорах между кордубскими противниками короля и эмиром всего Магриба Мусой ибн-Нусияром. Араба призывали на помощь против тирана.
Муса испросил разрешения у дамасского халифа аль-Валида, который затею не одобрил: «Остерегайся подвергать мусульман опасностям моря неистовых бурь».
Однако искушение завладеть казной германцев пересилило. Ослушник решил действовать на свой страх и риск.
Весной 711 года отряды берберов и регулярные эмирские части под командой полководца Тарика бен-Зияда пересекли узкий пролив, отделяющий Африку от Иберии. 19 июля того же года в битве на реке Гуадалете войска Родриго потерпели полное поражение. За четыре с небольшим года воины пророка заняли всю территорию бывшего королевства вестготов. Уже в 716 году эта огромная территория со временной столицей в Севилье стала известна как аль-Андалус — такое именование значится на монете, отчеканенной тогда на юге полуострова (это слово напоминает нам о полузабытом уже к VIII столетию народе вандалов — они в самом деле некоторое время проживали тут до «переезда» в Северную Африку).
Назначенный из Дамаска андалусийский эмир аль-Хурр перенес центр новоиспеченного эмирата из Севильи в Кордову. «Младенческие годы» аль-Андалуса прошли в некоторых усобицах, но воцарившиеся вскоре (746 год) уже полностью независимые Омейяды в лице Абдаррахмана I навели порядок, и страна вышла на путь созидания…

Бюст Мохаммеда альГафеки, оккультиста и врача, свидетеля величайшего расцвета Кордовы (XII век)

…а мы — прямо к парадоксальной вывеске, грубо намалеванной на старинном фасаде: «Арабские Бани Святой Девы Марии». Сейчас это единственные в городе действующие «мавританские» бани, и, по словам Диего, там очень красивый патио («Нет-нет, я здесь не моюсь, упаси Боже! Но крашу…»).А вот во времена халифата таких терм в Курубе (Кордове) насчитывалось до девятисот, не говоря уже о 600 или 3 000 (по разным данным) мечетей, 200 публичных библиотек и более чем 80 000 торговых лавок. Они грудились на крупных площадях, которых, в свою очередь, в мусульманской Кордове имелось не менее 21 — по числу районов. И почти в каждом скромно прятался маленький христианский храм для «мосарабов» (не пожелавших перейти в ислам)…
Арабское членение на районы («аррабали» — термин закрепился в современном испанском языке) структурирует внутреннюю жизнь Кордовы до сих пор: это и минимальная, и основная урбанистическая и общественная единица. Кордовец на вопрос «Не подскажете, где находится…» выдает именно название аррабаля, а названия улицы чаще всего и не знает. Спросишь, например, где находится Музей тавромахии (то есть боя быков), а он в ответ — в Еврейском квартале. Вот и ищи.
Хорошо, что у нас есть Диего, для которого весь город — как собственная квартира. Налево — Медина, бывший район арабской знати, прямо — Ахаркия, где селились «мулади» (новообращенные мусульмане), левее — Худерия, «место» для евреев. Тут, кстати, всегда сутолока: лавочники продают сувениры, цыганки предлагают веточки розмарина, уличный музыкант перебирает струны расстроенной гитары, пытаясь изобразить что-то сефардское — хотя иудеи уже 500 лет как изгнаны из Испании... А в центре:
— Наша самая-самая главная достопримечательность, Большая Мечеть, центр трех кварталов. Ее я тоже покрывал известью, — на однообразной ноте завершил свою экскурсию Диего и заспешил к оставленной без присмотра бригаде из пятнадцати маляров. А мы— куда-нибудь перекусить.
…Время обеда давно прошло, и в баре из еды остался только бычий хвост. Очень вкусная еда — тушеный бычий хвост с картошкой, мы даже заказали двойную порцию. Довольный хозяин крошечной забегаловки, исполняющий одновременно функции повара и официанта, но тем не менее охочий до болтовни, проявил между делом недюжинные познания в археологии и сообщил, что его заведение — очень древнее. В нем-де производились раскопки, и колонны, которые его украшают, — древнеримские. XV века!
С трудом удержавшись от улыбки (смертельное оскорбление!), вызванной этой несуразной датировкой, я подумала: такое вольное обращение кордовцев со своей историей вполне закономерно. Осевшие на берегу Гвадалквивира народы, а вместе с ними их верования, обычаи и слова, преобразовались в многослойный культурный миф, в котором реальное время и пространство, как водится, совершенно не важны. Так что «римские колонны XV века» — это нормально. Не стоит удивляться и тому, что свой кафедральный собор набожные, как все иберийцы, жители Кордовы без тени смущения называют «Ла Мескита» — мечеть.

«Крестники» Архангела Рафаила

Однако не лучше ли отложить знакомство с мечетью-собором на завтра и сходить на репетицию, куда нас пригласила моя старая кордовская знакомая Элоиса? По вечерам она (кстати, мать восьмерых детей) ходит петь в церковный хор «Ла Фуэнсанта». И естественно, прекрасно разбирается во всех нюансах религиозной жизни Кордовы: от первых покровителей, св. Ацискла и св. Виктории, до наших дней. Правда, по ее словам, в народе больше почитают двух других святых: Фуэнсанту (Деву Марию Святого Источника) и Архангела Рафаила. Именно его изваяние украшает высокие колонны, которые мы встречаем по всему городу — в тех местах, где он совершил то или иное чудо. В его же честь местных мальчиков доныне чаще всего называют Рафаэлями. Поведением андалузские подростки, завзятые футболисты и хулиганы, впрочем, мало походят на святых. Да и хор, хоть действует при церкви, в репертуар в основном включает светские народные песни. Получается по-любительски, но, что называется, с душой. Первым номером звучит старинный гимн города в сопровождении звонких кастаньет Элоисы: «Кордова, горнило нашей нации и факел, озаривший весь мир…» Нации. «Кстати, все-таки, какой же, из скольких «элементов» она составлена», — рассеянно размышляю я, проваливаясь в сон уже ночью, в гостиничном номере. Мне снятся колонны.

Полумесяц или крест?

На следующее утро колонны (они меня преследуют) материализуются — на сей раз в количестве восьмисот пятидесяти. Все они находятся в гигантском молитвенном зале кордовской мечети, второй по величине в мире. То есть, конечно, собора, прошу прощения. Для христианских богослужений он используется с XIII века, когда мусульманам просто запретили здесь молиться, ничего не изменив в архитектуре, и даже теперь, после того, как здание слегка, но многократно перекраивали для удобства литургии, оно менее всего походит на католический храм. Снаружи об этом новом предназначении свидетельствует лишь барочная башня-колокольня конца XVII века, увенчанная изваянием неизбежного архангела Рафаила — да и то, ее стены скрывают внутри себя шестиугольный минарет. Внутри же в заблуждение вводит то, что церковь, встроенная в огромную мечеть, занимает лишь незначительную часть всего пространства.

На переднем плане — тот самый Апельсиновый двор при мечети, крупнейшее патио города (98 деревьев, 130х50 м)

В этом таинственном месте даже туристы не мешают представить, как по призыву муэдзина заполняли сумрачные нефы мавры, собираясь на пятничную молитву. Последним появлялся халиф — он попадал на предназначенное для него специальное место, максуру, по отдельному переходу прямо из дворца. Тогда имам принимался читать из Корана, а слышно его было даже во дворе — благодаря хитрой акустической уловке, придуманной еще греками, — купол михраба выполнен в форме раковины. Она служит мощным резонатором. «Даже во дворе» я говорю потому, что шутка ли: вместе с ним молельный дом занимает два с лишком гектара (22 400 м2). Сейчас, между прочим, до внешних ворот даже с микрофоном не докричишься, но это потому, что широкие арки, через которые люди проникали вовнутрь после омовения, давно замурованы. А когда-то ряды колонн просто продолжались рядами деревьев — но не апельсиновых, посаженных в XVI веке и давших двору его нынешнее название «Апельсиновый» (Патио-делос-Наранхос), а других.
Ретроспекция 3.
Первые пальмы Европы
Первого из знаменитых кордовских эмиров Абдаррахмана I прозвали «ад-Дахиль» — «Пришельцем», что и неудивительно, ведь он укрылся в аль-Андалусе от преследований династии Аббасидов, свергнувших в 750 году дамасских Омейядов. Новые повелители методично вырезали всю семью своих предшественников — один Абдаррахман успел бежать. И вот, заручившись военной поддержкой мусульман полуострова, он объявил его независимым государством со столицей в Кордове. Но монарх-пришелец очень скучал по родной Сирии и двор возведенной им кордовской мечети засадил диковинными растениями из-за моря. Так в Европе появились первые пальмы.
Там, где Омейяд задумал построить главный молитвенный дом города, уже стояла раньше вестготская базилика Святого Винсента. В 785 году эмир выкупил (заметьте, не отнял) у германцев эту церковь вместе с землей и, используя старый фундамент, кстати, неплохо сохранившийся до наших дней (получается три «слоя» культов), в том же году возвел мечеть по всем правилам ислама. Вернее, почти по всем. Единственное отклонение было навязано как раз использованным фундаментом: готская базилика, понятное дело, не была ориентирована алтарем на Мекку, то есть на юго-восток от Кордовы. Так что и мечеть оказалась повернутой слегка «правее».

Католический собор внутри мечети сочетает элементы готики, ренессансной архитектуры и барокко

Я уже освоилась в этом густом пространстве и кроме колонн замечаю множество других деталей, относящихся к христианскому периоду: готические своды над часовнями, закрашенный библейскими сюжетами красно-желтый узор подковообразных арабских арок, типичные для католических церквей плиты надгробий в каменном полу (мусульмане в мечетях не хоронят). Наконец, сам «встроенный» собор — Вознесения Богоматери. Он кажется карманным, хотя если бы стоял отдельно, то являл бы собой сооружение внушительное. Внутри тоже все как полагается: крестово-купольная структура, алтарь, деревянные сиденья хоров с резными сюжетами из Библии. Только стен нет...Назвать гармоничным этот курьезный интерьер сложно, а вот другая попытка архитектурного симбиоза — небольшая часовня против «входа» в церковь — лично мне кажется более удачной. Энкарна, наш гид, тем временем рокочет над ухом: «Королевский придел. Первое христианское сооружение в центре молитвенного зала мечети. Построено Альфонсом Х, сыном Фердинанда Святого, в 1260 году. Выполнено в стиле мудехар». Вот и любимое знакомое слово, которое меня всегда смешило. Сначала так называли мусульман, живших на христианской территории, — от арабского «муаджан», то есть «прирученный». И поскольку на большом католическом строительстве работали именно они — других мастеров на только что завоеванных землях было не найти, — термин метонимическим способом «переполз» на архитектурный стиль — уникальный, с яркими элементами мавританского декора на ясной испанской «идейной платформе». Мудехар так своеобычен, что угадать его можно с первого взгляда в Толедо ли, в Сарагосе ли, в Мадриде, в Кордове. Вот и здесь стены выложены от пола узорчатыми керамическими плитками, от середины и до потолка — резной растительный орнамент.
Ретроспекция 4.
Нет Кордовы без мечети
Рыцари торжествующей Реконкисты — воины Фердинанда III Святого — домчались до Кордовы в 1236 году. Тогдашний правитель принц Абу Хасан вручил королю ключи от города практически без сопротивления в обмен на уговор — сохранить жизнь всем гражданам. Мавры собрали свое движимое имущество и побрели прочь из города, который за полтысячелетия стал единственной родиной для их семей. Место для кастильских колонистов освободилось практически мгновенно.
Фердинанд же оказался не только набожным человеком, но и большим ценителем красоты — формы исламского храма произвели на него такое впечатление, что он отказался от мысли его разрушить (а многие ведь громко этого требовали). Король распорядился устроить лишь небольшую часовню в боковом приделе.
Чары мечети безотказно действовали на христиан триста лет, но в конце XV века епископ Иньиго Манрике решил, наконец, покончить с безобразием — огромный «столп ислама» в центре города! И задумал преобразовать мечеть в собор. Кордовцы во главе со своими магистратами, как ни странно, встали как один на защиту здания — они к нему привыкли. Нет Кордовы без мечети! Спор зашел в тупик, дело было передано на рассмотрение императору Карлу V. Тот в городе не бывал, мечети не видел и, подивившись пустому спору, дал добро на преобразования. Но в 1526 году случай привел его сюда, и, увидев последствия своего решения, монарх запоздало о нем пожалел: «Вы построили то, что можно было построить где угодно, и разрушили то, что было единственным в мире». Правда, он преувеличивал: собор вписался в мечеть почти незаметно.

Источник

Компания "Арт Колор Групп" предлагает Вам услуги по прямой полноцветной печати на ПВХ с высоким разрешением, кроме того Вы сможете заказать у нас любой вид полиграфии, печать на коже, изготовление и размещение наружной рекламы, а так же демонтаж рекламных площадей любой сложности.

Дизайн, преобразивший повседневность. Часть II

На занятиях по шрифтовому дизайну студенты начальных курсов занимаются в основном каллиграфией

«Таймс» и «Ариал» — мужское и женское

Шрифтовая «наука» — одно из ключевых направлений графического дизайна. Казалось бы, что можно изобрести нового при том ограниченном наборе средств, который представляют собой уже существующие буквы? Но нет, шрифтовики придумывают все новые и новые способы их «подачи». Спрашивается, зачем? Часто ли мы обращаем внимание, как выглядят эти самые буквы, когда читаем? Вряд ли. Ведь их главное предназначение — фиксировать текст и передавать его смысл.

В действительности все не так просто. Вспомните, сколько раз вы откладывали какую-то книжку, чтобы никогда больше к ней не вернуться, или, наоборот, взяв ее в руки нехотя, уже не могли от нее оторваться. И вдумайтесь: только ли в содержании здесь дело? Быть может, еще и в том, насколько легко скользит глаз по странице, как изображены и расположены на ней знаки, объединенные в слова и строчки? Вот хотя бы пример из моей профессиональной жизни. Несколько лет назад я написала для одного женского журнала статью, набрав ее на компьютере в привычном для меня шрифте Times New Roman. Редактору материал показался слишком жестким, и она попросила переписать его в смягченном, «женском» стиле. Недолго думая, я просто поменяла шрифт Times на более изящный Arial, не изменив ни слова. И представьте — текст прошел на ура.

Выходит, что правильно подобранный «почерк» помогает смыслу раскрыться, а использованный не по назначению — губит его. В общем, шрифт — это серьезно.

Искусство написания букв существует столько же, сколько и сами буквы. Сначала их выводили средневековые писцы, а когда в XV веке Гутенберг изобрел книгопечатание, появились люди, профессионально создававшие новые шрифты. Причем в каждой стране сложились свои традиции. Голландская школа всегда славилась высоким качеством печати и бережным отношением к своим шрифтам. Подтверждение тому хотя бы тот факт, что когда в 1980—1990-х годах дизайнерский процесс переместился в компьютеры, голландцы тут же создали полный виртуальный архив всех своих национальных шрифтов (Dutch Type Library), начиная с самых первых, XVII—XVIII веков, и постоянно пополняют его новыми.

«У нас сегодня больше шрифтовиков на душу населения, чем в любой другой стране мира», — заметил как-то знаменитый голландский типограф Герард Унгер. Действительно, перечисление одних только местных мастеров с мировыми именами в этой области займет не меньше страницы. И большинство из них — выпускники Гаагской академии.

Здесь этот предмет ввели раньше всех в Голландии, уже в 1930-е годы, причем сделали это лучшие профессионалы: сначала те же Зварт и Шуитема, затем их талантливые ученики. Сейчас в преподавательском составе числятся уже ученики учеников — звезды шрифтового дизайна Петер Верхоул, Паул ван дер Лаан, Эрик ван Блокланд и Юст ван Россум.

С последними двумя у меня и назначена встреча. Но сначала несколько слов о том, чем они прославились. Окончив академию и проработав несколько лет порознь, Эрик и Юст вернулись в Голландию и создали совместный бренд — LettError. Занимаются всем: и анимацией, и заставками для телевидения, и обложками для СD. Но знаменитыми их сделали созданные ими компьютерные программы и целая серия шрифтов, при их помощи придуманная. Помните букву «Х» из сериала «Секретные материалы»? Она — из шрифта Trixie, авторство которого принадлежит тандему LettError. Дизайнеры нашли допотопную пишущую машинку с выцветшей старой лентой, распечатали на ней все буквы, а затем перенесли их, вместе со всеми их неровностями и дефектами, в компьютер. Получился теперь уже популярный во всем мире, в том числе и у нас, шрифт Trixie…

После всего сказанного представьте себе наше удивление, когда мы застали «компьютерных мэтров» на уроке… каллиграфии! В роли преподавателей, конечно. Студенты, уткнувшись в бумагу, старательно выводят перьями разные буковки, а Юст с Эриком подходят то к одному, то к другому, поправляя что-то или советуя. Понятно, что каллиграфия — искусство выводить буквы остроконечным или ширококонечным пером — основа шрифтового дизайна. Прежде чем что-то создавать на компьютере, надо пропустить через себя физически пластику, форму, ритм, заключенные изначально в каждой буковке. Но чтобы это старинное искусство преподавали асы новых технологий! Оказывается, каллиграфии на уроках шрифтового дизайна в академии вообще уделяют чуть ли не главное внимание. Пожалуйста, работай на компьютере сколько хочешь, но каллиграфию ты должен освоить в совершенстве. Эрик ван Блокланд мастерски владеет остроконечным пером, а его коллега Петер Верхоул — ширококонечным, чему и обучают своих студентов.

Но это вовсе не означает, что компьютерные технологии в академии считаются чем-то второстепенным. На старших курсах и в магистратуре этим дисциплинам уделяется серьезное внимание. «Ведь типографика без технологий немыслима хотя бы потому, что сама является их результатом. Сегодня ее «средоточие» — компьютер. А завтра еще что-нибудь», — считает Эрик ван Блокланд.

Наши в академии

Студентка факультета графического дизайна Аня Крылова познакомилась со своим будущим мужем-голландцем в Москве и через год переехала к нему в Гаагу. На родине Аня успела поучиться на дизайнера, так что ей есть, что и с чем сравнивать: «Во-первых, в России учеба длится шесть лет, во-вторых, помимо рисунка, живописи и скульптуры мы проходили общеобразовательные предметы: историю, философию, психологию… На компьютере работать вообще было запрещено. Дизайн, как таковой, и специализацию осваиваешь только на последних двух курсах». Приехав в Голландию уже почти готовым специалистом, Аня не могла, однако, рассчитывать здесь на работу. «Самая «дизайнерская» страна в Европе — и, следовательно, очень высокие требования. Так что надо было доучиваться», — поясняет она. Но то, что во всех вузах ей предложат вновь поступать на первый курс, даже для нее стало сюрпризом. Только в Гааге ее согласились принять на второй курс, и девушка считает, что ей очень повезло: здесь самая сильная в стране шрифтовая школа, а ее интересуют именно шрифты.

Теперь она уже учится на третьем, и у всех преподавателей на хорошем счету: «…конечно, здесь тоже есть теоретические предметы, но они имеют непосредственное отношение к твоей профессии. Например, история дизайна, а не просто история или история искусств». Ане очень по душе такая система — не теряешь времени на лишние предметы и есть возможность сосредоточиться на главном.

Под стать этой системе преподавания выстроены и внутренние экзамены: они проходят в форме презентации работ всего курса. За неделю до общей выставки ты обходишь всех преподавателей с выполненными за семестр заданиями. Они оцениваются по 10балльной системе в нескольких категориях — за оригинальность концепции, ее воплощение, технику и так далее. Затем происходит сама презентация: в выставочном зале выбираешь место и делаешь такую экспозицию, какая тебе кажется наиболее подходящей для твоей работы. В назначенное время приходят преподаватели и, обсудив между собой все на месте, выставляют одну окончательную оценку каждому из студентов.

Здесь в молодых людях всеми способами поощряются два, казалось бы, несовместимых качества — умение управляться со всеми своими делами самостоятельно и работать в коллективе. Последнее просто необходимо для современного дизайнера: сегодня уже никто не работает в одиночку, любой серьезный дизайнерский проект — плод коллективного труда. Вот гаагские студенты постоянно и «сбиваются» в группы, чтобы вместе придумывать или обсуждать свои проекты с товарищами (последнее они просто обязаны делать). За умение работать вместе здесь тоже ставят оценку!

Что же до самостоятельности, то… За посещаемостью следят нестрого. Ты можешь работать «сам по себе» — отправляться вместо лекции в компьютерный класс или устроиться с ноутбуком где-нибудь в углу. Профессор никогда не попытается навязать свое видение, когда судит об идейных или художественных сторонах твоей работы, он может лишь поделиться своими соображениями. Самостоятельно надо искать себе и место для обязательной с третьего курса практики. Анне Крыловой, например, пришлось пройти несколько собеседований, прежде чем ее взяли в одно крупное дизайнерское бюро. За практику не платят, поэтому студенты стараются хотя бы попасть в серьезную компанию, название которой будет потом выгодно смотреться в резюме. После же стажировки нужно устроить в академии презентацию-отчет. Вот и выходит, что чем больше в образовательном процессе демократизма, тем меньше возможностей расслабиться.

Эта арт-инсталляция стоит напротив Гементемузеума. В Гааге вообще много современного искусства в открытом городском пространстве

Тотальный дизайн

Последний день в Гааге, и мне хочется хотя бы на минутку с утра забежать в главные музеи — Маурицхейс со старым голландским искусством и Гементемузеум — с коллекцией современного искусства. В первом, любуясь картинами XVII века, я вдруг осознала, что у современного голландского графического дизайна много общего со старым и новым голландским искусством. Ясность и простота композиции, четкий рисунок, любовь даже к малозначительным деталям — и все при этом пронизано какой-то особой эмоциональной теплотой.

То же самое со зданием Гементемузеума — шедевром функционалистской архитектуры начала ХХ века. Построенное в строгой эстетике простых геометрических форм, оно оставляет ощущение удивительно теплое и комфортное, как, впрочем, и вся архитектура в Голландии, заслуживающая отдельного разговора. Кстати, перед Гементемузеумом в прошлом году всем городом торжественно отмечали создание нового логотипа Гааги — летящего воздушного змея. Его автор — еще один именитый голландский дизайнер — Антон Корбейн. В общем, от основной темы нашего путешествия в этом городе никуда не деться…

Однако к делу. Уже скоро четыре часа пополудни, и надо спешить обратно в академию, чтоб не опоздать на презентацию «недели проектов». Помните, Brasserie Typographique?..

Атмосфера праздника царит уже в коридорах. В зале много студентов и весь преподавательский состав во главе с ректором академии господином Лунелем. Думбар произносит вступительное слово — все очень оживленно реагируют и смеются. Дальше выключается свет и зажигаются софиты, освещающие идущий через весь зал подиум. Звучит музыка — кажется, что сейчас выйдут манекенщицы, ведь объявлен показ мод. Но никто не появляется — только слышно, как стучат каблучки девушек-невидимок. Показ заканчивается — на экране идут титры с именами создателей перформанса и «моделей». Неожиданно, ничего не скажешь.

Эти «часы-зебру» создал в 1975 году по заказу муниципалитета голландский дизайнер Йаап Карман. Ныне они украшают Центральный вокзал Гааги

Дальше дизайнеры демонстрируют свои видеопроекты. Мне особенно понравилась такая работа: на экране крупным планом показано тело, плотно обернутое целлофаном, который затем со страшным скрежетом начинают сдирать, и ты почти физически это ощущаешь своей кожей. Вот тебе и осязание в визуальной интерпретации!

Затем народ растекается по аудиториям, превращенным на время презентации в галереи. Тут вам предлагают из разных флакончиков с определенным запахом, «символизирующим» одну из букв, составить в отдельном пузырьке ваше имя (у меня получилось что-то цитрусовое с корицей). В другом месте нужно сделать то же самое, но из разных пищевых ингредиентов. Так что «себя» можно в Гааге попробовать и на вкус. И все это на фоне общего веселья, смеха и музыки. Кажется, в первом зале началась дискотека…

До Гааги в день приезда мы добирались уже поздно вечером — за окнами была темень. Уезжаем утром, и за окном поезда быстро мелькают, сменяя друг друга, пейзажные картинки. И все, что встречается на пути, — радует глаз, потому что продумано и красиво: и архитектура, и буквы с вывесок, и дорожные знаки. Тотальный дизайн! По контрасту вспоминается дорога из Москвы в аэропорт Шереметьево с серыми промышленными застройками и вереницей кричаще-пестрых рекламных щитов по бокам трассы.

Тот же контраст с родными местами и в самом аэропорту «Схипол». Тут, как и полагается аэропорту, очень оживленно, одновременно регистрируется сотня рейсов, но никто не суетится. Ведь везде висят доходчивые и выразительные указатели и знаки, кстати, придуманные знаменитой голландской дизайнерской студией — Total Design — еще в 1960-е. Они настолько удачные, что и сегодня служат образцом для оформления аэропортов во всем мире.

Вывод один: если кто-то хочет убедиться, зачем все-таки нам нужен графический дизайн, — надо ехать в Голландию.

Товары и цены

В академии 7 отделений:
Графический дизайн (Graphic Design)
Интерактивный и медиадизайн (Interactive/Media Design)
Дизайн интерьеров (Interior Design)
Текстиль и мода (Textile and Fashion)
Визуальность и звук/ Арт-технологии (Image and Sound/ArtScience)
Изящные искусства (Fine Arts)
Фотография (Photography)
Срок обучения — 4 года.

Есть и высшие курсы (своего рода «магистратура») по следующим направлениям:
Шрифтовой и медиадизайн (Type&Media)
Промышленный дизайн (Industrial Design)
Образ и звук / Арт-технологии (Image and Sound/ArtScience)
Срок обучения — 1 год.

Как поступить
Приезжать для этого в Гаагу не надо. Надо прислать по почте копию диплома о среднем образовании, переведенного на английский язык, письмо-заявку и свое портфолио из 15—20 работ. После того как их рассмотрят, вам опять же по почте сообщат результат. При положительном ответе студенческую визу оформляет сама академия. Что для этого нужно прислать, можно выяснить на сайте академии (www.kabk.nl) или связаться с ее учебным отделом (+31(0)70 3154745).

Сколько стоит обучение
Обучение стоит 1 519 евро в год. В Голландии существует система грантов для иностранных студентов, но на россиян она не распространяется — нет соответствующего соглашения между нашими странами. Только если вы уже учились на дизайнера в своей стране и вам не более 32 лет, можно обратиться в голландский DELTA-fond, который, возможно, оплатит часть этой суммы. Более подробно об оплате учебы — на сайте http://www.netherlandsembassy.ru/russian/ education_paid.html

Где жить
Общежитий в Голландии нет, поэтому студенты снимают комнаты (300— 350 евро в месяц). Лучший способ найти квартиру — заглянуть на сайт www.duwo.nl

Язык
Голландский учить не обязательно, достаточно хорошо знать английский, поскольку все преподаватели и большинство студентов говорят на английском. Но если есть желание и время, то можно все же выучить и голландский — в академии есть бесплатные курсы.

Адрес Королевской академии художеств:
Koninkiijke Academie van Beeldende Kunsten, Prinsessegracht, 4 2514 AN Den Haag, tel.+31(0)70 3154777

Источник

Компания "Арт Колор Групп" предлагает Вам услуги по прямой полноцветной печати на ПВХ с высоким разрешением, кроме того Вы сможете заказать у нас любой вид полиграфии, печать на коже, изготовление и размещение наружной рекламы, а так же демонтаж рекламных площадей любой сложности.

Дизайн, преобразивший повседневность. Часть I

Для большинства людей в мире Гаага в первую очередь ассоциируется с Международным трибуналом, с уважаемыми правозащитными организациями и двором нидерландской королевы, чья резиденция расположена именно там, а не в официальной столице, как, впрочем, и главные министерства страны, и иностранные посольства. И мало кто знает: с этими чинными заведениями в Гааге соседствует и Королевская академия искусств, где куются чуть ли не лучшие в мире кадры в области графического дизайна.

В тонкостях «интерьерного дизайна» или «одежды от такого-то» мы за последние годы стали разбираться не хуже, чем жители Западной Европы. А вот с дизайном графическим дела у нас обстоят не столь блестяще, хотя на деле он преследует городского жителя буквально «по пятам»: нельзя же совсем не читать газет, журналов и книг, нечаянно не уткнуться взглядом в рекламный щит или растяжку. Даже если вы принципиально стараетесь не замечать вывесок или рекламы, не смотрите телевизор, где программы и передачи тоже оформлены определенным образом, то уж без чтения этикеток на продуктах, табличек с названиями улиц и номерами домов, а тем более без дорожных указателей, вам точно не обойтись. Но графическим дизайном имеет право называться не все, что состоит из букв, знаков и картинок. Слово «дизайн» становится оправданным лишь тогда, когда вся эта визуальная информация еще и должным образом продумана и подана, чтобы запомниться, воздействовать на нас эмоционально и эстетически.

Здание Королевской академии, построенное еще в 1920-е годы, прекрасно вписалось в суперсовременный архитектурный пейзаж Гааги

Почему Голландия?В 1920-х годах, когда графический дизайн отделился от искусства в самостоятельную сферу деятельности, наша страна благодаря смелым новаторам русского авангарда начала ХХ века Родченко, Степановой и Лисицкому вышла в мировые лидеры в этой области. Даже в застойное советское время графический дизайн у нас по-прежнему держал марку: многие плакаты, этикетки и упаковки, сделанные в СССР, безупречны с точки зрения стиля, не говоря уже о книжном оформлении — здесь мы были на мировом уровне. Этому в немалой степени способствовало государство, которое, будучи главным заказчиком дизайнерской продукции, при этом особо в творческий процесс не вмешивалось. В постсоветское время ситуация изменилась. Теперь главный заказчик — частник. И хотя хорошие дизайнеры у нас не перевелись, картина в целом пока малорадостная, что бы ни говорили оптимисты про то, что вот наконец и мы влились в мировое дизайнерское сообщество. Наш заказчик зачастую экономит на графическом дизайне, поручая его непрофессионалам, а если уж платит хорошие деньги высококлассному специалисту, то считает, что может навязывать ему и свои вкусы. Вот и окружают нас кое-как сляпанные вывески с неряшливыми шрифтами, книжки, которые не то что читать, в руки брать не хочется, и тому подобная «низкопробная визуальная каша», как выразился один из лучших наших графических дизайнеров, Андрей Логвин.

В процессе обучения на отделении графического дизайна студенты должны освоить все виды и техники графики — от традиционных до современных

…Другое дело — Голландия. К дизайну там относятся очень серьезно. Причем именно на государственном уровне: все более или менее крупные госструктуры даже имеют специальные подразделения, постоянно что-то заказывающие дизайнерам, и что примечательно — не вмешиваясь в творческий процесс. Вот хотя бы один пример. До того как в Голландии ввели евро, здесь ходили удивительные, ни на что не похожие банкноты — разноцветные гульдены с птичками, маяками и подсолнухами Ван Гога. Их разработку Национальный банк поручил в 1960-х годах дизайнеру Отйе Оксенару, дав ему, что называется, полную свободу творчества.Голландцы считают дизайн неотъемлемой частью своей повседневной жизни, и это проявляется во всем — от оформления городской среды до самой скромной открытки. Кроме того, они всячески поощряют его развитие. В стране буквально каждый день появляются новые дизайн-студии, и пока они не встанут прочно на ноги, их поддерживают разные государственные и частные фонды. Но и этого мало. Те же фонды инициируют еще и исследовательские проекты в области теории графического дизайна, рассчитанные на будущее, привлекая к ним не только «своих», но и авторитетных иностранцев. Вот и получается, что дизайн в Голландии — один из лучших в мире. Естественно, что здесь уделяют особое внимание и подготовке кадров. Отделение графического дизайна в той же Гаагской академии очень высоко котируется далеко за пределами страны.

От простого к сложному

Королевская академия художеств находится в центре Гааги, на тихой улице Принсессеграхт. Одно из старейших учебных заведений Голландии, основанное еще в 1647 году, сегодня разместилось в большом сером здании в стиле конструктивизма 1920-х годов. Сегодня нас ждет там декан отделения графического дизайна — Ада Лопес Кардосо. А пока есть полчаса времени до встречи, можно пройтись по этажам и аудиториям.
Внутри просторно и много света. Вместительная мастерская графики с печатными станками, большая мастерская живописи, компьютерный класс, множество небольших аудиторий. Все они соединены между собой залитой светом системой коридоров с большими панорамными окнами. А вот и библиотека — скромное по размерам, вытянутое в высоту помещение, где по стенам в два этажа расставлены стеллажи с книгами, в центре — стол для чтения. Вроде бы очень камерно, и все равно есть ощущение пространства и комфорта. На первом этаже — экспозиционный зал для студенческих работ, перед входом в него в холле — выставка гипсовых ню, внутри — живопись, инсталляции и арт-объекты, выполненные студентами факультета изящных искусств. На первом же этаже расположилось кафе с выходом во внутренний дворик. Судя по тому, как здесь оживленно, — это излюбленное место неформального общения студентов. Такова общая «диспозиция».

В библиотеке академии есть практически все, что когда-либо было написано по истории дизайна

Первое, что бросилось в глаза во время прогулки, — отсутствие занятий в традиционном понимании (когда все находятся в аудитории и слушают преподавателя), даже со скидкой на то, что вуз художественный. Позже выяснилось, что они все же есть, просто мы приехали как раз к ежегодной «неделе проектов». «Тема звучит как «Brasserie Typographique» (в переводе с французского что-то вроде «типографической кухни»), — объясняет Аннерике Симеоне, пресс-секретарь академии. — Студенты, разбившись на группы, готовят проекты, в которых вкус, слух, обоняние, зрение будут обыгрываться на языке графического дизайна. Презентация состоится в конце недели». Интересно, как все это будет выглядеть…
А пока студенты работают, займемся изучением учебного процесса на факультете графического дизайна — с помощью Ады Лопес Кардосо. Начнем со вступительных экзаменов. Таковых в нашем понимании здесь нет. Присылаешь по электронной почте свое портфолио (подборку работ), и если оно заинтересует приемную комиссию, тебя в назначенное время пригласят на собеседование. Пройдет на нем все гладко — ты первокурсник. Неважно, из какой ты страны. Есть лишь одно ограничение: студенту должно быть не больше 32.
Длится обучение четыре года, включая как традиционные в дизайнерском образовании дисциплины: живопись, графику, каллиграфию, — так и новые, как, например, компьютерные технологии. Всему этому учат три года (на четвертом — диплом), постепенно усложняя задачи, которые ставят перед студентами. Как происходит этот переход от простого к сложному на практике? «На третьем курсе лекции и занятия уже строятся вокруг одного общего проекта. Сейчас мы, например, «проходим» серьезную социальную тему — «Проблема питьевой воды в современном мире». Со всеми ее аспектами студентов знакомит специально приглашенный специалист-эколог. А студент потом волен придумать, в какой форме ему представить работу по заданному проекту — в виде журнала, сайта, постера, фотографии или еще как-то». То есть здесь дизайнера учат реагировать на то, что происходит в окружающей его жизни, а не заниматься чистым формализмом. «Специализации, как таковой, у нас нет — студент одинаково хорошо должен уметь делать все». А если все же что-то у него получается лучше? «Для этого существует дипломный проект», — Ада извлекает из стопки книг на столе толстый каталог — работы студентов прошлого года выпуска — и указывает мне на самые, по ее мнению, удачные работы. Почему именно эти? «Они оригинальны с точки зрения концепции и доходчивы по смыслу — а это и есть задача дизайнера».
…В Гааге все закрывается рано, ровно в 18.00. Так что остается только вернуться в гостиницу и готовиться к завтрашней встрече со светилом голландского дизайна профессором Гертом Думбаром. Надо продумать вопросы — классик все-таки.

Афиша Думбара к выставке, посвященной группе De Stijl, в которой состоял художник Пит Мондриан

Яркие полосы — символ тюрьмыГерт Думбар — едва ли не самый известный сегодня в мире голландский дизайнер. Выпускник Гаагской академии в 1960-х, он затем учился в Королевском колледже искусств в Лондоне, а в 1980-х годах даже возглавлял там отделение графического дизайна. Читает лекции в лучших европейских и американских академиях по дизайну. В той же Англии в 1987—1988 годах был президентом Ассоциации дизайнеров и арт-директоров. Международных регалий у него тоже не счесть. Достаточно упомянуть «золотой карандаш» British Design&Art Direction, присужденный ему дважды, — единственный случай в истории этой престижнейшей награды.
В 1977 году Думбар основал дизайнерскую студию, которой страна, без преувеличений, обязана своим сегодняшним обликом. Голландские железные дороги, голландская почта, голландская полиция, целый ряд национальных и транснациональных корпоративных зданий, амстердамский Рейксмузеум и даже больницы носят теперь печать фирменного стиля от Studio Dumbar — яркого, неожиданного и по-голландски сдержанного одновременно.
…Проходя уже знакомыми академическими коридорами на встречу с Гертом Думбаром, я все же волнуюсь, но мои страхи немедленно улетучиваются при виде человека среднего роста и плотного телосложения, склонившегося над компьютером, за которым работает молодой человек, — видимо, студент-старшекурсник. Они с профессором что-то живо обсуждают и смеются. Подвижное добродушное лицо, веселые искры в глазах — Думбар чем-то напоминает персонажей с жизнерадостных энергичных портретов своего соотечественника XVII века Франса Халса. Заметив нас, он подходит быстрой походкой, бодро жмет наши руки и уводит в соседнюю аудиторию… Рассказчиком он оказался блестящим — как-никак, лектор со стажем.
По мнению Думбара, у дизайна три родины: Россия, Германия и Гаага. Почему Россия и Германия — понятно. В 1920-е годы именно эти две страны были в авангарде дизайнерских экспериментов. Гаага — потому, что «в 1929 году наши пионеры в этой области — Пит Зварт, Паул Шуитема и Герард Килиан — именно здесь, в Королевской академии, составили первый курс дизайна под названием «Рекламный рисунок и конструкция мебели», который затем разделился на два самостоятельных: «Графический и типографский дизайн» и «Внутреннее пространство дома», то есть дизайн интерьерный. Большинство нынешних мастеров учились у этих отцов-основателей или их учеников». А откуда социальная направленность голландского дизайна, о которой столько говорят и пишут? «Так сложилось исторически… У нас в стране всегда был четко обозначен водораздел между собственно дизайнерами, с их левыми, социалистическими взглядами, и, что называется, рекламщиками. Последние, например, в годы войны сотрудничали с немцами, а первые работали на Сопротивление — помогали подделывать паспорта и продовольственные карточки». Сегодня дизайн иногда рассматривают как составную часть рекламы. Но Думбар придерживается традиционных для большого мастера старой закалки взглядов: «Графический дизайн — это социально-информативная система общения. Система плодотворных связей. Реклама же — сами знаете, навязывает нам нечто ненужное…»
Кстати, у нас в России как раз с социальным дизайном дело обстоит совсем хило. За последнее время могу только припомнить вдруг появившиеся в Москве большие щиты с «пристегнутыми» ремнями безопасности плюшевыми мишками и грустными зайчиками, призывающими помочь детям-сиротам. В Голландии, судя по всему, социальной тематики в дизайне много. В самой Гааге, правда, я подобных плакатов не заметила (может, просто из-за незнания языка) — запомнилось лишь обилие красивых афиш к разным культурным событиям. Впрочем, всю Голландию, ухоженную, сплошь и рядом заботливо оформленную, в том числе и выпускниками Гаагской академии, можно считать «тотальным социальным дизайном» — ведь, в конечном счете, уютная и комфортная среда обитания влияет на самоощущение общества и человека в нем, как ничто другое.
«Не только дизайнеры, но и многие наши художники работают на публичное пространство — посмотрите, как много в городской среде искусства». Не могу не согласиться, сама удивлялась большому количеству ярко раскрашенной современной скульптуры на улицах Гааги. Но тут же грешным делом подумала: «Чем бы занимались голландские дизайнеры, например, у нас в России, где сегодня социально ориентированный дизайн не востребован никем?» Словно прочитав мои мысли, господин Думбар продолжает: «Я даже не всегда выполняю конкретный социальный заказ, могу работать и на будущее. Например, сейчас разрабатываю систему универсальных опознавательных знаков и символов для зон стихийных бедствий — чтобы люди любой страны в экстремальной ситуации смогли быстро сориентироваться: где искать госпиталь, где оказывают первую психологическую помощь…»

Профессор Герт Думбар консультирует студентов-дипломников

Думбара ждут студенты. Кстати, решила я полюбопытствовать: «Что вы только что так весело обсуждали с ними?» — «Весьма талантливые молодые люди. Готовят проект для музыкального фестиваля, но мне не нравятся фотографии, на которых настаивает заказчик. Вот я им и объясняю, что клиента надо видеть, но не слушать». Да, и в сферах, далеких от коммерции, клиент — непременный участник дизайнерского процесса, в большей или меньшей степени: профессия все-таки прикладная. И даже в Голландии с ее традиционно высокой визуальной культурой приходится убеждать кого-то в правильности того, что придумал дизайнер.На этом мы расстались с профессором до вечера — для окончания разговора он пригласил нас на ужин в индонезийский ресторан (как-никак Индонезия — бывшая голландская колония). Под экзотические блюда речь зашла о более широких теоретических проблемах — что, к примеру, вообще означает «хороший дизайн»? «Он должен быть настолько свеж по идее и одновременно «попадать в точку», чтобы у заказчика долгое время не возникало желания поменять его на что-то другое. Я категорически запрещаю студентам использовать в своих работах какие-либо штампы. Каждый раз надо все придумывать с нуля. Еще одно свойство хорошего дизайна — юмор. Он очень эффективен, поскольку понятен всем…» Самому Думбару не откажешь в чувстве юмора и при обычном общении. На мой досужий вопрос — что символизируют придуманные им развеселые полоски разных цветов на машинах, форме и велосипедах полиции в Гааге, он не моргнув глазом ответил: «Тюремную решетку, разумеется!»
Потом, уже в гостинице, я вспоминаю, что так называемый design look (общее стилистическое решение) голландских железных дорог с их элегантным и лаконичным логотипом, светящимся в темноте на здании Центрального вокзала Гааги, ярко-желтыми поездами, указателями и табло Герт придумал еще в далеком 1967 году. Что не мешает им и сегодня, спустя сорок лет, выглядеть современно. Это к разговору о долговечности «хорошего дизайна».

Источник

Компания "Арт Колор Групп" предлагает Вам услуги по прямой полноцветной печати на ПВХ с высоким разрешением, кроме того Вы сможете заказать у нас любой вид полиграфии, печать на коже, изготовление и размещение наружной рекламы, а так же демонтаж рекламных площадей любой сложности.

Красная путина

Огромной дугой протянулось северное побережье Тихого океана с запада на восток, от Хоккайдо через Камчатку, северные острова, берега Аляски и Колумбии, почти до самой Калифорнии. Эти величественные, большей частью суровые воды — вотчина нерки (Oncorhynchus nerka), тихоокеанской рыбы из семейства лососевых, удивительной тем, что в период нереста она, повинуясь инстинкту, проходит тысячи экстремальных километров. Множество нерки либо гибнет в пути, либо становится добычей лесных обитателей, которые буквально пируют, набивая свои желудки красной рыбой до отказа.

Гонимые инстинктом, нерки идут вверх по течению, преодолевая пороги, водопады и совершая 2—3-метровые прыжки

Нерка — проходная рыба. Она, как и все тихоокеанские лососи, совершает длительные миграции: сначала из пресной воды в Тихий океан на нагул, а затем, чтобы отложить икру, возвращается на то же место, где когда-то начался ее жизненный путь. В Азии рыба поднимается на нерест в реки Камчатки, Чукотки (Анадырь) и, в меньшей степени, Командорских и Алеутских островов. В России ее главным нерестилищем стало озеро Курильское, расположенное на юге Камчатки, образовавшееся в результате мощного тектонического сотрясения 8 000 лет назад. Ежегодно на это озеро идет около 6 миллионов рыб. Родные места они находят, ориентируясь по таким признакам, как температура, химический состав воды, ее запах и даже движение солнца. Американские сородичи нашей нерки, следуя тому же неумолимому инстинкту, поднимаются в реки Британской Колумбии и северо-восточного побережья США. В штате Айдахо есть озеро, которое так и называется — Redfish Lake, то есть Озеро красной рыбы.
Путь нерок против течения нелегок. Местами рыбам приходится просто ползти по дну, проталкиваться сквозь плотные ряды своих товарищей, царапая бока, разрывая чешую и плавники. Но они с неистовым упорством преодолевают все препятствия, проплывая многие сотни километров, пока не доберутся до места, где им предстоит, исполнив родительский долг, замкнуть жизненный круг. Трудное путешествие вверх по рекам и ручьям, преодоление порогов и водопадов — самое важное в полной странствий жизни нерок. Дольше всего оно продолжается как раз в бассейне озера Курильское — здесь нерест проходит с конца июля и по февраль.

У выклюнувшейся личинки около 80% от общего веса составляет желточный мешок, за счет которого она и питается

В пути нерка переживает значительные метаморфозы. Она совсем перестает есть, желудок, кишечник и печень перестают функционировать, активно работают только железы внутренней секреции, особенно гипофиз, а накопленные запасы жира и питательных веществ сосредотачиваются в репродуктивных органах. Изменяется и окраска. Серебристые с темно-синей спиной рыбы в брачный период становятся кроваво-красными с зеленой головой (именно поэтому нерка получила свое второе имя — красная). В то же самое время мясо их, наоборот, теряет цвет, становясь практически белым, водянистым и дряблым.Пока рыба идет вверх по течению рек и нерестится, у лесных обитателей наступает сытое время. Многие хищники в путину буквально живут на берегу. Не отстают от них и рыболовы. Нерку во множестве добывают рыбаки России и Японии, а на тихоокеанском побережье Америки она — традиционно второй по значению объект промысла после горбуши.
Добравшись до нерестилища, самки приступают к поиску партнера. Благо, много времени это не занимает: выбор большой. Сложившаяся пара, кружась в брачном танце, отправляется на поиск места для гнезда. Как только оно выбрано, самка, держась головой против течения, хвостовым плавником раскапывает песок и гравий на дне. В результате упорного труда появляется ямка овальной формы глубиной 10—30 см, куда и выметывается икра. После чего самцу остается только оплодотворить ее молоками, а самке засыпать песком и мелкой галькой — это единственная возможность защитить будущее потомство от многочисленных опасностей.

С высоты птичьего полета косяк нерок, идущих на нерест, похож на потревоженный пчелиный рой

Самка нерки в среднем откладывает 3 000 икринок, каждая диаметром около 4,5 миллиметра. Иногда гнезд делается несколько, а в роли отцов привлекаются разные самцы. То, что нам кажется многомужеством, на самом деле является важным биологическим механизмом сохранения рода. Чем больше «гнезд», тем лучше, ведь огромное количество икры гибнет вскоре после ее откладывания. Икру могут раскопать позднее нерестующие самки, и вообще полакомиться ею не прочь многие, от прожорливых рыбок-гольцов до водоплавающих птиц и медведей. А так как икра созревает на протяжении 8 месяцев, их «банкет» затягивается надолго. Даже когда мелководье покрывается льдом, утки-нырки продолжают промышлять икру, заплывая под лед.Когда мальки выберутся из-под слоя гальки, они будут похожи на тоненькие ниточки с прикрепленными горошинками желточных мешков. Это — запас, благодаря которому они будут жить, пока не научатся добывать пищу сами. На рыб они станут похожи через несколько недель, когда сначала появляются плавники, потом жабры, а тело покроет первая чешуя. Первый год жизни маленькие нерки проведут на родном мелководье, сначала на дне, питаясь мелкими ракообразными и личинками, а затем в пелагиали, где основным кормом станет планктон — мельчайшие, но очень питательные существа, обитающие в толще воды. Через год многие из них покинут пресные воды, скатившись вниз по реке в море. Остальные последуют их примеру еще через 2—3 года.

Во время массового хода берега рек, особенно в местах их сужения, превращаются в кладбища нерки

Остаток лета молодь держится вблизи берегов, чтобы осенью мигрировать в открытый океан. Стада Камчатской нерки движутся в основном на север, к морским «пастбищам» вокруг Командорских островов. Это уже субарктическая холодная зона, богатая штормами, а для нерок — самое уютное место: они холодолюбивы, и им становится некомфортно, когда температура у поверхности воды больше 2°С. Здесь, на дне океана, распространена их любимая пища: красные морские рачки-каляниды, тело которых окрашивает в яркий цвет особый пигмент — каротин. Неудивительно, что и мясо нерок тоже вскоре становится красным. На просторных океанских пастбищах молодь откармливается и накапливает вес. Только за первый год, пройдя путь от малька до молодой рыбы, нерка увеличивает свою массу в 50 раз. Через четыре года многие из рыб, которым удастся избежать зубов хищников и рыбацких тралов, достигнут зрелости и двинутся в обратный путь.Когда вместе с нерестом кончается последнее в их жизни лето, нерки буквально на глазах начинают стареть, Все их силы потрачены в брачный сезон, и, по безжалостным законам природы, жить дальше отнерестившимся рыбам незачем. Яркая чешуя тускнеет, раны, полученные на трудном пути сюда, воспаляются, и они быстро погибают. Груды красной рыбы на отмелях озера и его притоков представляют собой грустное зрелище, но таков извечный круговорот природы. И в его следующий цикл, уже через год, вниз по реке поплывут новые нерки, чтобы повторить все сначала. Вот как об этом писал первооткрыватель Камчатки Владимир Атласов: «А рыба в тех реках в Камчатской земле морская, породою особая... И идет той рыбы из моря по тем рекам много и назад та рыба в море не возвращается, а помирает в тех реках и в заводях».

Источник

Компания "Арт Колор Групп" предлагает Вам услуги по прямой полноцветной печати на ПВХ с высоким разрешением, кроме того Вы сможете заказать у нас любой вид полиграфии, печать на коже, изготовление и размещение наружной рекламы, а так же демонтаж рекламных площадей любой сложности.

Конкуати-Дули — территория шимпанзе

Вопрос о происхождении человека до сих пор остается предметом жарких дискуссий. Однако, если наблюдать за шимпанзе, теория Дарвина отнюдь не кажется надуманной, ведь мимика, жесты и поведение приматов подчас так похожи на наши! К тому же и в биологическом отношении ДНК человека и шимпанзе на 99% совпадают... Может быть, мы действительно родственники… Хотя сами обезьяны вряд ли приветствуют такое родство: человек и в XXI веке продолжает безжалостно уничтожать своих «соплеменников» — численность различных видов обезьян неуклонно падает. В дикой природе осталось совсем немного мест, где они чувствуют себя в безопасности. Например, национальный парк в Республике Конго, что на границе с Габоном.

Внушительного вида взрослые животные обладают недюжинной силой. Встреча человека с разгневанным шимпанзе может иметь самые печальные последствия Внушительного вида взрослые животные обладают недюжинной силой. Встреча человека с разгневанным шимпанзе может иметь самые печальные последствия

Зоосправка
Шимпанзе обыкновенный (pan troglodytes)
Класс — млекопитающие
Отряд — приматы
Семейство — понгиды или крупные человекообразные обезьяны
Род — шимпанзе Шимпанзе ведут как наземный, так и древесный образ жизни. Распространены в Экваториальной Африке. Рост 150–165 сантиметров, вес 45–80 килограммов (самки несколько мельче самцов). Кожа светлая. Тело покрыто шерстью, причем количество волосков приблизительно такое же, как и у человека, хотя они значительно длиннее и жестче. Руки длиннее ног. Пальцы кистей длинные. Относительно короткий большой палец противостоит остальным. На стопах между пальцами имеются кожные перепонки. Поведение шимпанзе сложное, что свидетельствует о высоких интеллектуальных способностях приматов. Они регулярно пользуются орудиями при добывании пропитания. Основу их рациона составляет растительная пища, но если шимпанзе случайно попробует мясо, то начинает охотиться и на более мелких животных, в том числе и на обезьян.

Обезьяны держатся обычно группами от 2 до 20 особей, соблюдая иерархию. Главенствующее место занимает вожак, на ступеньку ниже — другие взрослые самцы, затем самки и подростки. Маленькие дети освобождены от соблюдения «этикета». Первые пять месяцев они перемещаются на животе матери, вцепившись в ее шерсть, затем — на ее спине. К этому времени у них на крестце появляется пучок светлой шерсти, что является знаком неприкосновенности, и все члены стаи терпят их выходки.

Способными к размножению шимпанзе становятся в возрасте 10–12 лет. Продолжительность жизни этих обезьян около 50 лет.

Во время утренней зарядки сильные и мускулистые животные показывают чудеса акробатики

Дорога от делового и портового центра Республики Конго — Пуэнт-Нуара до Национального парка Конкуати проходит через саванну и редколесье, мимо редких африканских деревень до самого океанского побережья и занимает по времени чуть более шести часов, правда, если с погодой повезет. В этот раз все с самого начала сложилось удачно. Дождей не было пару недель, и колея успела высохнуть. Джип, подаренный национальному парку Фондом Брижит Бардо, домчал нас до места без остановок. Огромной машиной управляла мадам Алиет Жамар — директор парка, миниатюрная немолодая француженка, которая с первых минут знакомства стала рассказывать про особенности этих мест, местное население и, конечно, шимпанзе. Говорить на эти темы она может часами, и это понятно: Алиет принимала непосредственное участие в создании парка, понимает всех его обитателей и переживает за будущую их судьбу.Проезжая мимо абсолютно голых холмов, она вдруг резко тормозит и в негодовании обращается к нам, разводя руками:
«Вы видите это?»
«Что?» — не понимаем мы.
«Эти голые холмы, — почти кричит она. — Еще в прошлом году здесь был лес! Вот как здесь охраняются леса. Они их просто вырубают и сжигают на уголь. Боже! Какое варварство!!!»
По мере приближения к парку — святая святых мадам Жамар — ее колючесть тает. Она начинает улыбаться и переключается на рассказ о своем «хозяйстве».

Шимпанзе Конкуати-Дули весьма благосклонно относятся к людям. Завидев посетителей, они рассаживаются на ветвях в ожидании подношений

Конкуати-Дули был основан в 1991 году. Управление парком — дело хлопотливое — возложено на WCS (Общество Сохранения Дикой природы). Территория парка — одно из немногих мест в Республике Конго, где остались влажные тропические леса в первозданном виде. Лесная площадь насчитывает около 500 тысяч гектаров, а по соседству с ней малонаселенная (1 человек на 1 км2) открытая саванна. В парке есть и своя водная артерия, несущая желтые воды в Атлантику, в нее впадает несколько мелких речушек, которые образуют многочисленные лагуны и заболоченные участки. Завершают общую картину три озера с небольшими островками, соединенные между собой протоками. Мангровые деревья по берегам озер и рек делают их практически непроходимыми для людей (кроме служителей парка, примкнувших к ним журналистов и вездесущих браконьеров). Для коренного же «населения» — шимпанзе, равнинной гориллы, мандрила, леопарда, лесного слона и широкоголового крокодила — густые заросли вполне пригодны для обитания. Их вольницу смотрители парка стараются не нарушать. Они вмешиваются в их жизнь только тогда, когда зверям нужна реальная помощь.
Вот уже более 10 лет на территории парка ветеринарную помощь больным, осиротевшим или отбитым у браконьеров шимпанзе оказывает неправительственная организация H.E.L.P. Congo. Первоначально этот проект финансировала из своих личных средств Алиет Жамар. Позже к нему подключились такие организации, как Фонд Брижит Бардо, WSPA, Humane Society USA, Stirling University, SPA (Society for the Protection of Animals) и другие. Силами всего 15 сотрудников и некоторого количества волонтеров, приезжающих сюда из разных частей света, с 1996 по 2005 год в природную среду были возвращены 38 шимпанзе. А за последние пять лет на территории парка у приматов даже родились 8 детенышей. Сегодня программу адаптации здесь проходят еще 25.

Получив заряд бодрости, можно и позавтракать. Любимое лакомство — сладкий картофель (батат)

Как показал опыт, все животные, возвращенные в естественную среду обитания, без труда приспосабливаются к природным условиям, могут самостоятельно добывать пропитание и вести борьбу за выживание, хотя и к людям относятся довольно благосклонно. В этом я смог убедиться буквально на следующий день, отправившись на озерные островки мангровых деревьев.Знакомство с обитателями парка началось рано утром. Проводник Шамаё приготовил ящики с различными фруктами, сладким картофелем, бутылки с молочной детской смесью, пояснив, что этим мы будем прикармливать шимпанзе. «Это им на завтрак», — сказал он, показывая на внушительные запасы.
Все грузим в лодку. Я, Шамаё и еще один африканец из персонала парка плывем по лагуне на небольшой моторной лодке в самый ее центр. Первыми, услышав звук мотора, на берег выходит семья: мама — Джина, папа — Пепе и их малыш — Квентин. Они прекрасно знают имена, которыми их нарекли служители парка, и откликаются на них. Узнав своих кормильцев, все трое чинно рассаживаются и ждут приглашения к столу. Сначала шимпанзе берут из рук фрукты (их излюбленное лакомство — грейпфруты, которых при возможности они съедают около 5 кг в день), но через некоторое время, изнывая от любопытства, подходят к другим продуктам и начинают рыться в ящиках, извлекая из них понравившуюся еду. Они доверяют служителям парка, поэтому и мое появление воспринимают относительно спокойно. Правда, Джина изредка все же поглядывает в мою сторону: материнский инстинкт велит ей быть начеку с чужаком.

Детенышу около двух месяцев. Не отрывая глаз, он следит за всем, что происходит вокруг него, проявляя особый интерес к движущимся предметам

Следующие, кого мы отправились навещать, — группа обезьян, состоящая из 12 шимпанзе, живущих на другом конце лагуны. Члены этой семьи более веселого нрава. Они с удовольствием принимают угощение. Кто-то пьет из пластиковой бутылки заранее приготовленную молочную смесь, смакуя каждый глоток, другие угощаются фруктами. Насытившись, кувыркаются на ветвях деревьев, демонстрируя немыслимые акробатические трюки, строят друг другу уморительные рожи, вступают в короткие потасовки, делают короткую передышку и все начинают сначала, не обращая никакого внимания на зрителей. Миниатюрная модель человеческого социума! Те же отношения, те же эмоции. Сюжет для съемки даже искать не приходится. Он прямо перед вами.Вдруг вожак поднимается, это означает: аудиенция закончена. За ним послушно следуют и другие шимпанзе. Они удаляются в глубь леса, где им ничего не угрожает, где нет ловушек и садков, где они могут жить спокойно и вольготно.

Источник

Компания "Арт Колор Групп" предлагает Вам услуги по прямой полноцветной печати на ПВХ с высоким разрешением, кроме того Вы сможете заказать у нас любой вид полиграфии, печать на коже, изготовление и размещение наружной рекламы, а так же демонтаж рекламных площадей любой сложности.