В кашгарской мечети Ид Ках недавно закончился намаз, но старики не спешат расходиться по домам: храм и базар во многом заменяют местным жителям газеты и телевизор |
Кашгар. Город минаретов
Местные жители любят
говорить: «Все лучшее в Синьцзяне — из Кашгара» или: «Кто не был в
Кашгаре, тот не знает Синьцзяна». Принято считать, что именно здесь, на
юге, лучше всего сохранились традиции.
Наш кашгарский гид Имамджан
сразу ведет нас в магазин традиционных музыкальных инструментов,
объясняя по дороге: «Уйгуры начинают говорить и петь одновременно, а как
только научатся ходить, тут же пускаются в пляс». Аблат вздыхает: «Вот
это плохо. Танцуем, об Аллахе не думаем». Вообще, то, что Имамджан — не
«фундаменталист», я поняла еще в тот момент, когда он протянул руку,
чтобы поздороваться: правоверные женщинам руки не пожимают. И Аблат
этого, естественно, не делает. Он регулярно ходит в мечеть и читает
журнал «Китайские мусульмане». Имамджан же, по собственному признанию, в
мечеть «захаживает». Что, впрочем, не мешает ему оставаться вполне
типичным уйгурским парнем: женится он только на девушке, которую
«одобрят» родители. Спрашиваем — есть ли у него подруга. Удивляется: «У
нас такого не бывает. У нас может быть только невеста — после
официальной помолвки — или жена». У него невеста есть — уйгурка и
мусульманка, конечно.
Браки между тюрками и ханьцами — большая
редкость. Почему — сказать сложно: то ли извечное недоверие уйгуров к
титульной нации сказывается, то ли действительно все дело в религии:
негоже сочетаться браком последователю Мухаммеда и неверной. Какова бы
ни была причина, факт остается фактом.
Одна
из самых больших в Средней Азии мечетей — Ид Ках — находится в Кашгаре,
здесь на пятничную молитву собирается до 10 тысяч человек: когда им не
хватает места внутри, они молятся на площади. Перед походом в Ид Ках
Аблат уточняет, есть ли у меня платок.
По пятницам на площади перед Ид Ках молятся те, кому не хватило места в храме. В остальные дни здесь вовсю работают уличные фотографы (на снимке — реквизит одного из них) |
Хотя уйгурские женщины в мечеть не ходят и молятся
дома, представительниц других вероисповеданий на территорию пускают —
как и туристов: можно купить билет и прийти на экскурсию между
богослужениями. Платок у меня, конечно, есть, но Аблата не устраивает
цвет — дескать, красный будет отвлекать молящихся. Тот аргумент, что
человека действительно верующего такая мелочь не отвлечет, не проходит:
«Мы всего лишь люди». Как это обычно случается в дискуссиях, каждый
остался при собственном мнении, но, как ни странно, прав оказался Аблат:
стоило мне выйти из машины закутанной в красный шарф, как все мужские
взгляды устремились в мою сторону. Не знаю, почему: то ли в самом деле
красный— цвет исключительно привлекательный, то ли иностранка в этих
местах — редкое зрелище.
Да и где кашгарцам особенно видеть
иностранцев: выезд из страны для многих не просто не по карману, но и
отягощен разными бюрократическими сложностями. Даже если цель поездки
самая благочестивая. Каждый из проживающих в Китае мусульман (их 30
миллионов) мечтает совершить хадж, а ежегодная квота до самого недавнего
времени составляла всего 2 000 человек. Паломничества организует
региональное бюро по делам религий, стоит это около 2 500 юаней (313
долларов). Есть, впрочем, люди, которые не желают стоять в очереди и
отправляются в Мекку за гораздо большие деньги, но это считается
нелегальным: нужно, мол, ездить по официальным каналам. Борются с
«нелегальщиной» двумя способами. Первый — традиционный — запрет, но он,
как оказалось, не очень эффективен. Поэтому стали увеличивать квоту: в
этом году в Саудовской Аравии побывало 6 000 граждан КНР, а в следующем
их ожидается уже 7 000.
Кашгар. Гранатовый город
Он четко
поделен на собственно тюркскую и смешанную части. Старый город — чисто
уйгурский. Если увидишь здесь ханьца, то, скорее всего, он турист. В
новой части живут и те, и другие. Сюда же селят иностранцев. Мы
останавливаемся в гостинице «Семан», и наш выбор не случаен: здесь
сохранилось здание бывшего российского консульства, а мы хотим не только
пропитаться пряной, пропахшей кунжутом и корицей, атмосферой этих мест,
но и духом истории. Того времени, когда в Кашгаре сталкивались интересы
двух великих держав — России и Великобритании.
К 1890-м годам оба
государства открыли здесь свои консульства, которые возглавили Николай
Петровский и Джордж Маккартни соответственно. Со временем консульства
превратились в настоящие островки европейской культуры посреди
исламского «моря»: для жены Маккартни, Элизабет, через горные перевалы
доставили даже пианино. По-настоящему дружескими отношения двух
дипломатических учреждений, конечно, никогда не были: они конкурировали
друг с другом в погоне за информацией, во влиянии на местных правителей и
даже из-за антикварных произведений искусства, найденных вдоль
Шелкового пути и в песках Такла-Макан. Говорят, что однажды Петровский
подарил Маккартни некое изделие из стекла, о котором тот давно мечтал, а
потом потребовал назад: дипломаты разошлись во мнениях относительно
одной политической карикатуры. После этого инцидента они не
разговаривали друг с другом два с половиной года.
После
Октябрьской революции через «штаб-квартиру» в Кашгаре прошли многие
офицеры и солдаты, бежавшие от большевиков. Советская власть смогла
установить юрисдикцию над консульством только в 1925 году. А после
образования КНР в 1949 году представительства СССР и Великобритании и
вовсе закрылись. Правда, нашему повезло больше: от него осталось хотя бы
здание.
Помимо этого архитектурного следа российское присутствие и
влияние по сей день хорошо ощущаются в местном наречии: уйгурский язык
насчитывает около 2 000 славянских заимствований. Из них активно
употребляются около тысячи хорошо знакомых нам слов: завод, рубашка,
костюм, машина, автобус, трактор, стакан, бутылка и другие. Уйгурам,
вообще, изучение русского дается относительно легко— по крайней мере,
значительно легче, чем китайцам, в чьем языке, например, нет звука «р».
…На
улице Мастеров недалеко от мечети Ид Ках производят и тут же продают
много разнообразных товаров. В одной из лавок я с удивлением обнаруживаю
самовары — исконно, так сказать, русский продукт. Специалисты
подтверждают: самовар действительно родом из России, но живет здесь так
давно, что о его русских корнях помнят лишь историки. Аблат смеется: «У
нас и чайные есть двух видов: чайхана и самовар-хана, в зависимости от
того, как чай подают». Вот такая смесь культур и эпох получается.
Мавзолей Аба-Ходжи в Кашгаре. Однако самая знаменитая захороненная здесь личность — не сам Аба-Ходжа, а Сяньфэй — любимая наложница императора Цяньлуна, прозванная «ароматной» |
Останавливаемся в старом городе, чтобы сделать
несколько снимков. Из антикварной лавки напротив выходит мужчина и
по-английски спрашивает: откуда, мол, и куда путь держим? Узнав, что из
России, оживляется и настойчиво тянет к себе в лавку — не для того,
чтобы что-то всучить, а чтобы продемонстрировать русскую часть богатой
антикварной коллекции. Вскоре перед нами уже высится гора пиал, чашек и
тарелок яркой расцветки, на всех — печать производителя: «Фабрика
Кузнецова». Хозяин магазина Нурмамат, проявляя завидную осведомленность в
делах международных, говорит: «В том, что происходит в Чечне, виноваты
не мусульмане, а плохие люди. Мусульмане хотят мира. Так и напишите».
Так и пишем.
Кашгарская торговля слепит буйством красок, как и
Мавзолей Аба-Ходжи, который к тому же поразил нас тонкой резьбой
деревянных колонн. Может быть, все дело в гранате? В Синьцзяне почти
каждый город специализируется на каком-нибудь фрукте: Курля прославилась
грушами, Турфан — виноградом, Аксу — яблоками, в Хами выращивают
знаменитые на весь Китай дыни хамигуа, в Яркенде — миндаль, а в Куче —
абрикос. У Кашгара — гранаты. На каждом рынке, на любой площади — горы
этих багряных плодов и машинки для выжимания свежего сока. От кислоты
немного сводит зубы, но — вкусно. Насыщенно-красный цвет зерен
присутствует во всем: женщины любят одежду гранатовых оттенков, а дома
сплошь устланы пламенеющими коврами.
Мы покидаем Кашгар рано утром и едем дальше — впереди нас снова ждет пустыня.
Такла-Макан: страна «войдешь-не-выйдешь»
…Желтая
земля змеится желтой пылью, застилая все пространство до горизонта. «Не
увидев, трудно поверить, что такое действительно бывает», — говорит Лев
Вейсман. А ведь для него Такла-Макан — далеко не первая пустыня. Где
кончается земля и начинается небо — неразличимо. Наш автомобиль
продвигается вперед почти «на ощупь», неспешно и аккуратно, главное — не
потерять твердую почву под ногами... в смысле — под колесами: в мягком
зыбучем песке легко увязнет любой внедорожник, и чтобы здесь
путешествовать, нужны специальные приспособления. Верблюды куда
надежнее.
А вот, кстати, и они. Пасутся возле дороги — смотрят
настороженно и на поверку оказываются пугливыми, как лани: стоило нам
выйти из машины и попытаться их сфотографировать, как они тут же убежали
— и преследовать их мы не рискнули, боясь самим потеряться в пыльном
«тумане». Кстати, когда сквозь клубы пыли проглядывает светящийся шар,
то обнаруживается, что солнце в пустыне действительно белое, а смотреть
на него больно и для глаз утомительно.
Еще на подступах к
Такла-Макану мы пересекли Долину смерчей — тоже удивительное зрелище.
Смерчи здесь не такие глобальные, разрушительные и огромные, как в
голливудских фильмах, но их много, и наблюдать, как маленькие вихрящиеся
потоки пересекают проезжую часть, очень интересно. Они — как сигнал и
предупреждение: впереди ждут большие пески.
…Сегодня Такла-Макан
производит впечатление вполне обжитой пустыни — если, конечно,
придерживаться шоссе. Решение о его создании власти приняли в 1991 году,
после чего в следующем же сезоне построили первые экспериментальные 30
км — посмотреть, что из затеи выйдет. Ну а в 1995 году трасса
протяженностью 522 км была уже готова. Это между прочим единственная в
мире полноценная автомобильная дорога, пересекающая движущиеся пески.
Из-за которых, кстати, в пустыне и живут люди: кто-то ведь должен
останавливать «бедствие».
Происходит это едва приметным способом.
Когда едешь по шоссе, в глаза бросаются чахлые желтые кустики,
посаженные вдоль дороги. Пара метров с одной стороны, пара метров с
другой, а за ними — классическая пустыня: песок, песок и песок. Но если
присмотритесь внимательнее, обнаружите, что за кустиками в землю
буквально врыта «стена» из циновок — поистине китайцы любят строить
стены! Но если Великая так, в сущности, и не защитила внутренние районы
Поднебесной от набегов северных кочевников, то эта, «циновочная»,
эффективно защищает трассу от песчаных заносов.
Вдоль трассы через
каждые 4—5 километров встречаются «колодцы»: небольшие одноэтажные дома
из трех помещений — в двух находится компрессорная станция, которая
качает воду из подземных скважин на глубине от 5 до 40 метров, а в
третьем живут люди. Как правило, это семейная пара, приехавшая сюда на
время из какого-нибудь другого района Китая: условия труда здесь
тяжелые, редко кто выдерживает дольше одного сезона. Полив ведется по 16
часов в сутки с помощью многочисленных узких трубочек, которые
протянулись по обеим сторонам вдоль всего (!) шоссе (в одном месте мы
насчитали 20 рядов таких трубочек). В них проделаны отверстия, ровно под
которыми — чтобы зря не расходовать драгоценную воду, — посажены те
самые кустики (сначала саженцы специальных сортов, более или менее
приспособленных к пустынной жизни, выращивают в садовом центре и лишь
затем рассаживают вдоль дороги). Процесс посадки непрерывен: приживаются
далеко не все.
Семейная пара, с которой мы познакомились на
колодце № 14, работает в пустыне только два месяца. Супруги говорят, что
потихоньку привыкают к здешней, столь отличной от прежней, жизни. Одна
из главных причин, заставивших их решиться на переезд, — зарплата. У них
двое сыновей, оба учатся, а в социалистическом Китае практически ничего
бесплатного нет — ни образования, ни медицины, ни жилья. Каждый
крестьянин мечтает о том, чтобы дети физическим трудом не занимались,
вот потому и обретаются семьи в пустыне по 8 месяцев в году — с марта по
октябрь. Зарплата по китайским меркам неплохая: 600 юаней (75 долларов)
в месяц каждому, никаких налогов (налогообложение начинается с дохода в
800 юаней), кров и питание бесплатно. Один раз в неделю грузовик
завозит продукты и питьевую воду, а дизельное топливо для насоса
привозят ежедневно. До ближайшего центра связи — 50 км: на велосипеде,
конечно, не доедешь, но движение на трассе вполне оживленное, всегда
кто-нибудь подкинет. Телевизора, понятно, тоже нет, но никто не
жалуется: не в телевизоре счастье. Для китайцев счастье — в работе. И не
только потому, что, как мы привыкли думать, китайцы трудоголики,— это
миф, они так же охотно ленятся и бездельничают, как и все. Просто почти
везде в Поднебесной так тяжелы природные и климатические условия и так
велика конкуренция (почти полтора миллиарда населения — и все хотят
заработать!), что если ты не будешь много и самозабвенно трудиться, то
просто не выживешь. Пустынные жители вкалывают не покладая рук: за
каждым колодцем закреплен участок в 8 км, по 4 км с каждой стороны
шоссе. Пусть город-сад в этих местах им создать пока не удалось, но
первые шаги к осуществлению мечты революционных поэтов уже сделаны.
…Останавливаемся
на ночь у дороги. Наш обочинный пикник романтическим назовешь едва ли,
скорее, первобытным, но для меня он остался одним из самых чудных
воспоминаний о Синьцзяне и уйгурской кухне: на Такла-Макан спускается
вечер, мы раскладываем помидоры, огурцы, обязательные и очень вкусные
лепешки с кунжутом — нан, и большие куски запеченной в тунуре баранины.
Тунур — это традиционная глиняная печь, которая есть в каждом доме.
«Выдает» он очень сочное мясо — его-то мы и рвем руками, вытирая их
потом о лепешки. Запиваем все это синьцзянским же вином, ведь
виноградная столица Китая — город Турфан — уже совсем рядом. Так мы
решили еще по прибытии в Синьцзян: незадолго до окончания поездки ночью в
пустыне позволим себе немного вина. Гид Аблат не возражал, но и не
поддержал нас — он ведь мусульманин, а потому не пьет. Никогда.
Города огня и ветра
Виноградная
столица страны и один из географически самых низкорасположенных городов
мира находится на севере одноименной впадины, а рядом — озеро
Айдин-Куль на глубине 154,43 м под уровнем моря. Большую часть года оно
напоминает даже не водоем, а густое грязевое болото, и нормальных дорог к
нему нет.
Зато те дороги, которые ведут в сам Турфан, как и во
всем Синьцзяне, такие, что составят конкуренцию любому немецкому
автобану. Через горы Тянь-Шаня всего пару лет назад проложили отличное
шоссе: виды «лысых» гор потрясают, машин немного, и поездка — сплошное
удовольствие и пиршество для глаз.
Кстати, такие скоростные дороги
по всему Китаю — платные, причем дешевым проезд не назовешь. У въезда
на скоростную трассу через Тянь-Шань над будками, где взимают оплату,
растянут плакат: «Возьмем кредит — построим дорогу, заплатим за проезд —
выплатим кредит!». Впрочем, за проезд здесь и заплатить не жалко. Если
же все-таки платить не хочется, всегда есть другой вариант — параллельно
змеится старая дорога: там и покрытие хуже, и сама она уже, а вот
транспорта больше. И уйгуры, и китайцы — люди экономные, и если время не
поджимает, они всегда предпочтут дорогу пусть и попроще, но бесплатную.
Кстати,
в Пекине пару лет назад произошла такая история. Построили пятое
транспортное кольцо, опоясавшее в очередной раз стремительно растущий
город, а чтобы выплатить взятый на строительство кредит (как и в случае с
Тянь-Шаньской трассой), сделали дорогу платной. И что вы думаете?
Пустовало кольцо — грузовики, для которых, собственно, оно и строилось,
предпочитали дождаться 21.00 (до этого времени въезд тяжелых грузовиков в
центр Пекина запрещен), а потом ехать по улицам. Нужно отдать должное
городским властям — они быстро одумались: теперь проезд по пятому кольцу
совершенно бесплатный, а городу дышится немного легче.
Мы тем
временем приближаемся к Турфану, который часто называют «огненной
землей»: летом здесь очень жарко, самая высокая зарегистрированная
температура воздуха +49,6, а земли — так и вовсе +82,3. В окрестностях
возвышаются Огненные горы — при определенном освещении они действительно
обретают красный цвет и напоминают языки пламени.
По пути к ним
остается еще один древний город — Цзяохэ. Сохранился он прекрасно, хотя и
выстроен сплошь из глины. Мы часто забываем о том, что глина — материал
удивительно долговечный! Мало того, что глинобитные строения прослужили
своим создателям полтора тысячелетия — так даже сегодня, почти 800 лет
после того, как опустели, впечатляют. В городе хорошо просматривается
планировка, по-прежнему различимы жилые дома, монастыри, пагоды и
(почему-то подземные) административные строения. Это вообще редкий не
только для Синьцзяна, но и для всего Китая город — у него никогда не
было стен. Все потому, что возвышается он на естественном утесе,
омываемом двумя реками: подойти незамеченным невозможно, да и атаковать
нелегко.
Все же, когда стоишь над обрывом и смотришь на
современный пейзаж, который начинается сразу за рекой, омывающей утес,
не покидает удивительное ощущение связи времен. И в первую очередь
потому, что современные уйгуры столь же самозабвенно используют
традиционный строительный материал — глину, так что их дома и постройки
отличаются от древних только сохранностью и целостностью, а вот цвет у
них совершенно одинаковый. Да и целостность в некоторых случаях
относительная. Если посмотреть на усеявшие пространство вокруг Турфана
сараи для сушки винограда, то чувство такое, будто вернулся в прошлое:
стены у них сплошь из дыр — чтобы впускать солнечный свет. Вряд ли
технология изготовления изюма в этих краях изменилась со времен
Шелкового пути.
Последний отрезок нашего путешествия — в исходный
пункт, Урумчи — местные называют Долиной ветра. Давление внутри
Турфанской впадины и вне ее — очень разное, быстрое движение воздушных
потоков создает стремительные вихри. Во время сильных порывов на дорогах
останавливается транспорт — бывали случаи, когда движущиеся машины
переворачивало. Раньше и поездам приходилось задерживаться, но не так
давно для них вокруг железнодорожного полотна построили специальные
ограждения — теперь поезда укрываются там. С другой стороны, было бы
странно, если б голодные до энергоресурсов китайцы разрешили ветру
бесцельно бродить по своим просторам да переворачивать автомобили. Нет,
ветер — сила созидающая, решили здесь, и установили в долине несколько
сот ветроэлектростанций. Не обошлось и без традиционной китайской любви к
рекордам: синьцзянское поле ветряков — самое большое в Азии. Первые
такие станции строили голландцы, а потом жители КНР, как водится,
скопировали технологию и теперь справляются сами. Мощность каждого
ветряка — 2 кВт. Поистине, когда собственной нефти и газа не хватает, а
мировые цены растут, приходится укрощать ветер.
Вид на Урумчи (в переводе с монгольского — «прекрасное пастбище») |
Назад, в Урумчи
Всего два с половиной часа, как мы
выехали из Турфана, и вот уже въезжаем в знакомый нам Урумчи, город
относительно молодой и в истории Шелкового пути никакой роли не
игравший. Круг нашего путешествия вокруг и через пустыню Такла-Макан,
вдоль участка древнейшей в истории торговой дороги, замкнулся — а мы
этого даже не заметили, увлеченные красотой здешних мест, самобытностью
традиций и дружелюбием людей. Синьцзян — действительно удивительный
край. Здесь есть все: горные вершины, пустыни, чудесные города, но
делают этот край таким особенным, таким непохожим на остальной Китай
люди — не только уйгуры, но и казахи, киргизы и даже русские (самое
крупное на территории Поднебесной место компактного проживания русского
национального меньшинства находится на севере Синьцзяна вокруг города
Или).
Для китайского Туркестана даже объема нашей рубрики «Большое
путешествие» мало — перечислять места, которые мы не увидели, можно так
же долго, как и те, где удалось побывать. А был ведь еще морской
Шелковый путь, который связывал Китай со странами Средиземноморья не по
суше, а по воде. Но его мы, пожалуй, оставим на другой раз. Потому что
всегда должно оставаться что-то неизведанное — чтобы было к чему
стремиться.
Источник
Источник
Компания
"Арт Колор Групп"
предлагает Вам услуги по прямой
полноцветной печати на ПВХ с высоким
разрешением, кроме того Вы сможете
заказать у нас любой вид полиграфии,
печать на
коже, изготовление и размещение
наружной рекламы, а так же демонтаж
рекламных площадей любой сложности.
Комментариев нет:
Отправить комментарий