Берберский след туарегов. Часть II

Фламбе из крокодилов

Поутру — вновь в путь, на Тидику и Нуакшот с заездом в крокодиловый каньон. Ждать появления крокодилов в нем команда будет так же, как разведения моста в Сен-Луи.

Ну а пока — дорога и общее удовлетворение программой, в пунктах которой не забыта даже экзотика. Хотя дорога к крокодилам на самом деле оказалась не более чем тестом, как, собственно, и вся дорога.

Пустыня как-то незаметно вывела колонну к невысокому горному хребту, перевалив который машины стали взбираться на плато, залитое вулканической магмой вперемешку с большими камнями. Температура за бортом 54°С. Пейзаж за окном фантастический: магма под жарким солнцем переливается, искрится до самого горизонта, но во время остановок от жары уже двоится в глазах. И вот, долгожданный каньон. Машины остановлены у обрыва, в глубине которого едва видна узкая речная долина с мутно-зеленой водой. Все начинают присматриваться: искать глазами серозеленые спины рептилий. Проходит 20, 30, 40 минут — пяткам становится жарко сквозь подошвы. Наконец, кто-то произносит: «Наверное, они здесь не выжили, сварились…», и экипаж быстро разбегается по машинам — в таком пекле не до крокодилов.

После каньона начались барханы, которые скрывались по другую сторону горного хребта. Удивительно, оказывается, песчаные пирамиды бывают разных цветов, даже если находятся в непосредственной близости друг от друга. Рядом с белым барханом может возвышаться рыжий, а по соседству с рыжим — почти розовый. И это — не игра света. Цвет песка действительно разный. Поначалу команда довольно бойко «скачет» по пескам, пока путь не упирается в пересохшее русло реки. Три первых автомобиля его благополучно переезжают, а под четвертым — песок проседает, в колею невесть откуда набегает вода, и «Туарег» мягко и плавно начинает куда-то погружаться. Ну а дальше все происходит, как в кино: лопаты, трос и быстро действующие люди.

Вот так экипаж чуть не утопил «танк и лимузин в одном флаконе». По прошествии шока многим вспомнилось известное предупреждение ГИБДД Москвы, что на двести шестьдесят «лошадок» нужна хотя бы одна голова. Именно в нее — в голову никому тогда и не пришла мысль, что под засохшей сверху песочной коркой может быть вода.

Дары моря

«Место, где дуют ветра» — так с берберского языка переводится название столицы Мавритании — Нуакшот. Ветров здесь, правда, в октябре нет, но, проехав по городу, можно представить, какой вихрь мусора закружится над ним, если вдруг ветра действительно подуют. Тема «мусора» в Африке очень актуальна. (Первый бак для него повстречался лишь в Агадире, городе, который называют лучшим курортом Марокко.) Когда же машины выехали на нуакшотское побережье, то масштабы этой проблемы обозначились особо: с каждым прибоем лазурные воды Атлантики выносили на берег сотни пластиковых бутылок, и первые 20—30 километров из двухсот машины ехали по сплошному пластику, в котором сновали такие же прозрачные, как отмытые океаном бутылки, песчаные крабы. Это был не лучший пейзаж путешествия: слева — океан, под колесами — мусор, а справа — бесконечная вереница утлых, разбитых рыбацких лодок, рыбные отходы и рой мух. Но и здесь нашлось место «достойному персонажу», который быстро привел экипаж в чувство: во время пятиминутной стоянки, услышав русскую речь, к машинам подошел чернокожий серфингист и попытался представиться на русском. Оказалось, что он работал в нуакшотском порту вместе с русскими рыбаками, когда же его попросили сказать на языке Пушкина что-нибудь красивое, он, не задумываясь, отрапортовал: «Давай работай, твою мать …»

Марокко цвета фламинго

Непризнанное марокканцами государство Западная Сахара, расположенное на их территории, значилось в маршруте отдельным пунктом: его предполагалось пролететь «со свистом», потому как сведения о нем у европейцев противоречивые. Приближаясь к границе Мавритании и, соответственно, «непризнанного» государства, ожидалось увидеть воинственных пограничников, охраняемую границу и т. д. Но у страха, как известно, глаза велики: по прибытии на место никто из экипажа поначалу даже не понял, что за люди «цвета хаки» проверяют паспорта. Дело в том, что на протяжении всего пути, начиная с Дакара, при заездах из пустыни на ту или иную дорогу, колонна встречала многочисленных людей в форме — «начальников» дорог, — каждый из которых отнимал до получаса времени и действовал, неважно в какой стране, одним и тем же способом. Сначала долго общался, потом забирал все паспорта, изучал их, переписывал номера машин, лично разносил паспорта владельцам. И так до бесконечности. Помня о том, что в Африке никто никуда не торопится, экипаж спокойно проходил эти «тренинги». К тому же опознать «начальника», то есть настроиться на встречу, можно было загодя: как только в поле зрения на обочине появлялась шина, вкопанная в песок, значит, он где-то рядом. Здесь же, на государственной границе, даже шины не было. Просто посреди пустыни стояли люди в форме, после которых, как ни странно, дорога тут же кончилась. То, что это была граница — факт бесспорный, равно как и то, что это, наверное, одна из немногих границ в мире, после которой заканчиваются все дороги. Хотя на самом деле экипажу было все равно, он продолжал «тестироваться» и уже привык к постоянно меняющемуся ландшафту, когда твердая серая каменистая почва переходит в рыхлую красную, а желтая пыльная — в коричневую. Но самое главное, осталось совершенно непонятным, что же представляет собой это государство, потому как на его увиденной территории повстречалось лишь несколько жилых селений, более похожих на маленькие военные гарнизоны за стенами. И как только они сменились на новые, окрашенные в розовый цвет города, всем стало ясно: «непризнанная» страна закончилась, началось настоящее Марокко. Вот и задумаешься о проблеме самоопределения…

Пересеченное по вертикали (с юга на север) марокканское государство оказалось сплошь розовым. Жилые дома, школы, больницы, институты — все переливалось под солнцем в одной жизнеутверждающей гамме. И уж совсем невероятная картина предстала перед глазами при заезде в сами города: в них все, от мала до велика, занимались спортом, в основном футболом и бегом (наверное, поэтому в городских лавках продавалось множество футбольных мячей, которые висели как огромные виноградные гроздья). А в большом курортном Агадире, на пляже одного из лучших гольф-отелей, местные жители играли в футбол до темноты — до часа пик — последнего намаза. При этом напомаженным, респектабельным постояльцам отеля приходилось пробираться к воде короткими перебежками. Зрелище было очень забавным.

Белые мехари синих туарегов

Высокий Атлас, как понятно из названия, самый высокий горный массив Северной Африки. Его серпантинов все ждали, и каждый по-своему. Кто-то хотел «глотнуть» адреналина (что удалось сполна), кто-то — увидеть экзотику африканских гор и повстречаться там с берберами, потому как встретиться с туарегами, берберами-кочевниками, не получилось. Маршрут был разработан так, что все «рыцари пустыни» оказались далеко «справа», на территории соседних государств. Это, без сомнения, было «идейной» недоработкой: на «Туарегах» не доехать до туарегов! Оставалось только вспомнить прочитанные перед поездкой хроники арабского писателя ал-Бекри (XI век) о том, как царь этого племени надевал на голову красную повязку, носил желтую рубаху и синие штаны, что динары его племени — чистое золото без штампа. А женщины — превосходны красотой, и им нет «равных среди женщин других стран». Несмотря на такое разноцветье одежды вождя, туареги предпочитают синий цвет. Мужчины и сейчас «занавешивают» лицо синим покрывалом — частью тагельмуста (тюрбана), — краска которого от частого ношения въедается в кожу. Вот почему соседние племена звали туарегов «синими людьми». Кстати, «рыцари пустыни» — единственные мусульмане, у которых лицо закрывают мужчины, а не женщины.

Белые верблюды-мехари, встретившиеся в предгорьях, — стали, пожалуй, единственными «следами» туарегов в этой части Африки. Известно, что именно им — древним верблюдоводам — удалось создать такой дивный «плод селекции». Известно также, что знатность и статус людей в племени испокон веков определялись красотой их животных... И в пустыне не хлебом единым жив человек.

Некогда кочующие на дальние расстояния, сегодня туареги населяют отдельные территории Нигера, Мали, Алжира, Ливии, где есть хорошие пастбища. В Атласе таковых нет.

Путь к запланированным берберам, которые в отличие от «синих людей» были «поблизости», оказался тоже нелегким. Он проходил по горным тропам, с которых не было видно ни дна обрывов, ни того, что скрывается за следующим подъемом или поворотом. Но предстоящие встречи того стоили.

Берберский хорал

— Куда тебя несет, сердечный, впереди все те же горы, — кричал в кромешной тьме вслед первой машине уставший экипаж, готовый переночевать хоть в подвешенном состоянии, лишь бы остановиться. Но в первой машине никто никого не слышал. Когда же колонна начала «вертикальный» подъем, надежда на остановку иссякла и вовсе, потому что за подъемом должен быть, как известно, спуск… И вдруг за поворотом нежданно показались редкие и бледные маячки — это были огни небольшой гостиницы, расположенной рядом с казбахом, древней придорожной крепостью, которую в ночи никто не разглядел. Зато на рассвете аль-Казбах предстал как на диковинном средневековом полотне. И, как ни странно, опять же в розоватом цвете.

По дороге к этому городу, при переходе через речку перед ним, опять-таки не обошлось без примечательного «персонажа». Сидевший на улочке торговец раскланялся с туристами и спросил: «Откуда будете?» — «Из России». — «А! Роззия — это Бутин». От неожиданности никто не стал поправлять «Б» на «П», все заулыбались и почему-то пожали друг другу руки…

Размеры города, выдолбленного и выстроенного в горах, и сама его архитектура завораживают. В нем до сих пор живут люди, и, несмотря на то что сюда доезжают туристы, живут в довольно замкнутом мире, под одной крышей с детьми и животными: коровами, овцами. Их нехитрый быт скуден и в каждом доме одинаков, здесь нет «материального» расслоения. Похожи друг на друга и сами жители, особенно женщины: невысокие, смуглые, с выразительно очерченными глазами. Они разговаривают вполголоса, а поют… Команде довелось услышать их песни в маленьком оберже — гостинице на берегу высокогорного озера. Хозяйка заведения долго готовила ужин и, чтобы занять гостей, попросила своего сына сыграть на барабане. Тот, стесняясь, спрятался за огромную печь-титан и принялся наигрывать, вернее, барабанить незатейливые, как вначале показалось, берберские мелодии. И вдруг через некоторое время из-за печи полился невероятной красоты и силы женский грудной голос, который непостижимым образом гармонировал с глухими ударами барабана. Все вскочили с мест, пытаясь рассмотреть «примадонну». Но удалось увидеть только ее глаза. От всеобщего внимания миниатюрная женщина, не переставая петь, совсем сжалась и надвинула на лицо платок. Остановившиеся в своей невольной бестактности, все вернулись на места и стали слушать ее песни до поздней ночи.

Утром на вопрос: «О чем же пела ваша дива?» — хозяйка обержа вполголоса ответила: «О любви и дороге».

Забавы для странника

При подъезде к Марракешу, известному центру туризма в предгорьях Высокого Атласа, всем стало очевидно, что самая колоритная часть африканского путешествия осталась позади. Туристический Марракеш, как и предстоящий Танжер, конечно, примечательны. Жизнь в этих городах бурлит, женщины ходят в брюках, мужчины сидят за рулем хороших автомобилей, а улицы пахнут жареной бараниной, пряностями и продуктами жизнедеятельности мулов. Эта острая, терпкая смесь очень специфична, но почему-то совсем не раздражает, как и бесконечные зазывания торговцев в свои лавки. И марракешцы, и танжерцы давно оценили глубину своего стародавнего афоризма: «Ласкай странника, у него тысяча ртов, чтобы кричать о тебе во всех странах мира». Чего здесь только нет: изделия одной сувенирной индустрии можно исчислять тоннами. Ну а ночной марракешский базар, где всех кормят всевозможными шашлыками, приготовленными прямо на городской площади, работает и вовсе как транспортерная лента и также без простоя выдает счета за экзотический ужин. Времена, когда здесь нападали на европейских и русских дипломатов как на чужестранцев, канули в Лету. Турист — всем дорог, он верный источник дохода, а турист на хорошей машине — вдвойне.

До свидания, Африка! Тест пройден. Испанские, французские и немецкие дороги, даже там, где были горы, никак не сравнимы с твоими. Как несравнимы ночевки в пустыне с ночевками у испанской овчарни, где на целинное поле тут же, в ночи, выбегает его хозяин и правомерно вопрошает: что желают сделать гости на этих угодьях.

У твоих же просторов хозяина нет. Хорошо это или плохо, кто его знает.

И все же, когда видишь испанские алькасары и французские замки, вспоминаешь руинный рай твоего Сен-Луи, берег Нуакшота и хруст пластика под колесами «Туарега»…

P.S. Несмотря на множество высказанных в дороге предположений о том, как узнавали жители пустыни, что за соседними барханами движется колонна машин, — эта загадка так и осталась загадкой. А к ней помимо любопытства подвизалось странное и даже подозрительное ощущение — в пустыне ты не одинок: в ней есть зоркие глаза, и они тебя видят. Потому что как только ты наводишь объектив на безжизненный бархан, на нем тут же в трех случаях из десяти вырастают фигуры, и все твои иллюзии о смелом походе в безлюдные просторы вмиг разбиваются.

Источник

Компания "Арт Колор Групп" предлагает Вам услуги по прямой полноцветной печати на ПВХ с высоким разрешением, кроме того Вы сможете заказать у нас любой вид полиграфии, печать на коже, изготовление и размещение наружной рекламы, а так же демонтаж рекламных площадей любой сложности.