Седьмой континент. Часть I

Великие путешественники прошлого любили иной раз опередить строгую науку. На Мадагаскар еще не ступала нога европейца, когда Марко Поло уже объявил «мифический» остров «самым большим и прекрасным в мире», населенным чудесными животными — вроде громадной птицы Рух, способной схватить и унести под облака слона. Три века спустя Этьен де Флакур, уже побывав на этой земле, но тоже с чужих слов, описывал животное «тре-тре-тре-тре, или тра-тра-тра-тра — размером с двухлетнего бычка, с круглой головой и человечьим лицом, передними ногами, как у обезьяны, и задними тоже». Похоже на обычные небылицы? А между тем современные зоологи легко узнают в этих гиперболических образах пернатого гиганта эпиорниса и «сверхлемура» мегаладаписа, еще несколько веков назад и в самом деле населявших остров. Да и сейчас Мадагаскар богат на чудеса. Он без натяжки может претендовать на «звание» Острова сокровищ. Иное дело, что чем больше сокровищ, тем труднее их добыть — не только беззастенчивому пирату, но и мирному корреспонденту…

Антананариву. Авеню Независимости заканчивается зданием вокзала

Самолет на Антананариву поразительно пунктуален. На корешке билета значится 22.40, — пожалуйста, в 22.38 нам уже желают счастливого пребывания на острове и подают трап. Кто бы мог подумать, что десять часов пути до страны «мура-мура» (то есть такой, где все делается «не спеша», — начинаем знакомство с малагасийским языком) в самом деле окажутся десятью… Дальше — пешком до здания аэропорта — маленького, камерного, скорее, похожего на железнодорожную станцию какого-нибудь провинциального городка. Здесь, однако (продолжаю удивляться), все работает четко: багаж не потерян, очередь движется быстро, и даже визу, которой мы запаслись заранее, можно было, оказывается, получить прямо в аэропорту. Выходит, нам здесь рады? Нас ждут?И в самом деле ждут! На выходе с приветливо поднятой рукой маячит наш гид, похожий на индийского принца из сказки. Вот вам и Мадагаскар, который как будто бы по ошибке расположен близ Африки — на деле, как выяснится, он имеет не так много общего со своим соседом-гигантом.
…Темно. Предместья столицы пустынны — ни одного светящегося рекламного щита. Малагасийцы рано ложатся, а встают в 4—5 утра, чтобы побольше успеть за короткий зимний день (июль — разгар зимы в Южном полушарии). Уже к 6 вечера жизнь замирает, тем более что электроэнергия стоит слишком дорого.
То ли дело — утренняя панорама из окна нашего жилища (мы живем на главной улице — широченной авеню Независимости). Говорят, что за последние годы город сильно похорошел. Не в последнюю очередь оттого, что нынешний президент Мадагаскара до избрания на высший пост побывал мэром столицы и поныне не оставляет заботами бывшую «вотчину». Правда, тут стало больше машин, и с некоторых пор город уверенно держит второе место в мире по загрязнению воздуха (на первом — Рио-де-Жанейро).
По привычке я захожу в каждый книжный, какой встречаю, интересуюсь продукцией. Книг о Мадагаскаре, как это ни дико, практически нет — «туристы привозят все с собой». Здесь же выбирать приходится между олимпийским путеводителем «Москва-80» с собором Василия Блаженного на обложке и путеводителем по Франции с выцветшими страницами начала 1990-х. Кажется, для продавца эти издания вполне современны, что, впрочем, и понятно. Ведь билет до российской столицы стоит столько, сколько, по статистике, средний малагасиец получает за 10 лет.

Вид с дворцового холма на главное озеро Антананариву — Ануси. Посреди него возвышается Памятник Павшим, водруженный французами после Первой мировой войны. В октябре на берегах озера цветут жакаранды

Таксопарк в Антананариву также выдержан «в стиле ретро»: на улицах хозяйничают старенькие «Рено» и «Пежо», выкрашенные в бледно-желтый цвет. На одном из них мы добираемся с утра пораньше до бывшей королевской резиденции — дворца Рува, расположенного на самом высоком из двенадцати городских холмов. Лет десять назад эта главная достопримечательность города сгорела и до сих пор не вполне восстановлена, но зато отсюда по-прежнему открывается лучший вид на Антананариву. Еще неподалеку можно посетить небольшой музей, где выставлена часть уцелевших предметов дворца Рува — например, галерея портретов малагасийских монархов. Здесь и первый объединитель племен мерина Андрианампуйнимерина (1787—1810) с копьем и в набедренной повязке, и довершивший его государственные начинания сын Радама I (1810—1828), похожий на пригожего офицера наполеоновской армии: в мундире и с бакенбардами. Урок истории в полотнах был бы неполным без красочных и брутальных комментариев нашего гида: о том, как с панорамного холма королева Ранавалуна I сбрасывала вниз всех, кто ей чем-либо не нравился (преимущественно христиан и, вообще, европейцев). Как пришедший на смену ей сын был через пару лет задушен шелковой лентой (чтоб не нарушить табу, запрещающее проливать королевскую кровь) и так далее. А само барочное здание, где расположена выставка, принадлежало премьер-министру Райнилайаривуни, славному тем, что был мужем трех последующих правительниц. И всех трех пережил.
Обо всех этих экзотических фактах наш малагасийский друг, Андри Андриамандзара, говорит бесстрастно, без доли критики по отношению к «диким» нравам минувших веков: «Это традиция: о королевской семье принято отзываться с уважением… К тому же в некотором роде они мои предки». Оказывается, Андри — «голубых кровей», принадлежит к аристократии народа мерина. Колонизовав остров в 1896 году, французы формально упразднили традиционную сословную систему, но и сегодня эти обитатели Центрального плато с рождения знают, кто из них — из андриана (знати), кто из хува (свободных людей), а кто, увы, из майнти, или андеву (рабов). И ведут себя соответствующим образом.
Особенно важную роль родословная, естественно, играет среди меринской знати, и «чистота» семейных уз тщательно поддерживается. «Когда к нам в дом попадает девушка, то мама (которая, кстати, приходится троюродной тетушкой папе) первым делом интересуется ее фамилией. Даже сейчас, хотя я уже женат, приходится думать о холостых кузенах».
Семья вообще очень важна для малагасийца, причем это широкое понятие включает в себя не только дальних родственников, но и далеких предков. Андри, скажем, — довольно «прогрессивный» представитель столичной молодежи: ему и его жене по 30, детей они пока не хотят, мотивируя это вполне по-европейски: «Денег нет». Похоже, оба считают сказкой традиционное представление о том, что предки активно вмешиваются в их судьбу. Но это отнюдь не мешает молодым людям относиться к ним с должным почтением, участвовать в обрядах и соблюдать освященные веками ритуальные запреты (фади).

Так выглядело из космоса устье реки Бецибука после циклона 2004 года. Красный цвет воде придает смытый дождевыми потоками латерит

«Большая земля в крови»

Дальше наш путь лежит на восток — в национальный парк Андасибе. Вдоль дороги — безбрежный ландшафт спекшейся красной земли, местами оживленный рисовыми полями, которые опять-таки напоминают скорее о далекой Юго-Восточной Азии, чем о близкой Африке.
Когда-то большая часть острова была покрыта лесами, но вскоре после того, как сюда пришли первые люди, леса почти исчезли. Пресловутое подсечно-огневое земледелие, известное нам по учебникам истории, до сих пор актуально для местного сельского хозяйства. Кроме того, в стране, почти лишенной энергоресурсов, и сейчас топят древесным углем, а на юге леса выжигают под пастбища. Есть мнение, что именно причудливо смешанный азиатско-африкано-арабо-европейский уклад жизни малагасийцев нарушил равновесие хрупкой экосистемы острова. Например, растения и животные-иммигранты — такие, как рис (малагасийцы опережают китайцев по потреблению риса на душу населения) и быки зебу (их поголовье равно населению страны) — постоянно требуют новых полей и пастбищ. На месте уничтоженных лесных массивов обнажается латерит, из-за которого Мадагаскар получил свое прозвище «большой красный остров». Порой красный песок вымывается в реки и море, и тогда из космоса кажется, будто остров истекает кровью (любимая метафора экологов).
По сторонам — аккуратные горки «кирпичей» — единственное применение неплодородному «краснозему». Поодаль — здесь и там раскиданы выстроенные из них высокие домики «без окон — без дверей» (по традиции все проемы глядят на запад). По другую сторону шоссе тянется узкая, на вид почти игрушечная железная дорога. Пассажирские поезда на столичной ветке уже несколько лет не ходят — с тех пор как пути сильно пострадали от очередного циклона, а также в связи с приватизационной чехардой. По всей стране действует лишь небольшой участок от Фианаранцуа до побережья. Сейчас на него особый спрос — музейные поезда, красивые туристические виды… Впрочем, они не гарантированы: если машинисту вздумается подзаработать и доставить куда-либо партию бананов, поезд, назначенный в расписании на утро, может запросто отправиться на закате.

Почти повсюду на острове топят «почерному» — как в деревнях, так и областных центрах

Зато автомобильные шоссе за последние несколько лет стали отличными, и это — заслуга нынешнего президента Марка Равалумананы. Молодой симпатичный бизнесмен, владелец одной из крупнейших корпораций «Тику», всего четыре года у власти, но уже вроде бы заставил страну пробудиться от долгой спячки. Помимо строительства новых трасс он, например, серьезно взялся за образование: теперь в начале каждого нового учебного года детям выдаются так называемые школьные наборы — причем на личные средства президента. Все самое обычное — ручки, пеналы, линейки, но раньше и этого не было… Оппозиция, конечно, не дремлет — и замечает, что, между прочим, став во главе государства, Равалуманана успешно приумножил собственное достояние (те же дороги укладывает одна из дочерних компаний «Тику»). Однако большинство малагасийцев — по крайней мере, столичных жителей — отзываются о нем с уважением и надеждой. Как и защитники окружающей среды.Вообще-то, экологическими проблемами тут озадачились еще в колониальные времена (первые заповедники на острове были основаны в 1927 году), но революционные события 1970-х этот процесс как-то затормозили. Вновь природоохранный вопрос стал в повестку дня в середине 1980-х: его подняли деятели гуманитарных международных организаций. Сегодня он как никогда актуален. Равалуманана намеревается за ближайшие шесть лет втрое увеличить количество привлекаемых на остров туристов (сейчас их около 200 000 в год), причем как «пляжных», так и «эко–». Есть же пример маленькой Руанды, где главный добытчик иностранной валюты — гигантская горная горилла. Ну а Мадагаскар, конечно, спасут лемуры — при условии, что кто-нибудь позаботится о них самих.

Первое свидание с лемурами

После трех часов красных просторов на обочине вдруг вырастают деревья. На стеклах машины появляются капли дождя. В окна залетают первые насекомые.
Уже на подъезде к парку Андасибе-Мантадиа на нас обрушивается настоящий тропический ливень. «Скажите, и часто здесь так?» — осторожно интересуется у Эри, нашего нового, чрезвычайно заботливого гида, фотограф Лев Вейсман. «Да постоянно», — жизнерадостно отзывается тот. Сухого сезона в этих лесах не бывает — на то они и «дождевые». Вот и встречающиеся пешеходы, видно, тоже к дождю привыкли: не ускоряя шага, привычно бредут, не обращая внимания на то, что их поливает сплошным потоком. Некоторые даже не удосуживаются укрыться пальмовым листом.
…Однако, несмотря на прогнозы и приметы, на следующее утро дождик едва моросит, и кажется даже, что скоро выглянет солнце. Лев Ильич, ликуя, достает из целлофана аппаратуру, и в 7 часов мы уже в парке. Еще более ранние пташки-гиды к этому времени уже успели разведать, где следует искать сегодня животных. Им это нетрудно: в Андасибе все проводники местные. Они еще детьми играли в этих зарослях. А затем — окончили специальные курсы, выучили латинские названия животных — и вперед.
Кстати, о названиях. Именно первым экскурсоводам обязан своим именем лемур индри, главная гордость парка. В XVIII веке один путешественник-натуралист не совсем расслышал своего «сопровождающего», когда тот, указывая на зверька, крикнул: «Ири!» («вон там!»). Сами же местные называют этот вид «бабакуту» (в разных контекстах слово служит то уважительным обращением к пожилым людям, то обидной характеристикой вроде «старого дурака»).
Пробираясь по тропинке между древовидными папоротниками и панданусами, похожими на приземлившиеся посреди леса космические корабли, мы следуем на характерный «стон» индри, слышный за несколько километров. По пути бесшумно двигающийся проводник указывает пальцем на затаившегося в ветвях хамелеона. А вот и они: высоко в кронах «мерцают» черно-белые силуэты. Индри — самые крупные из ныне существующих лемуров — почти лишены хвоста, что делает их немного похожими на «маленьких больших панд». Так же, по-медвежьи, они вертикально обнимают ствол — и только когда неожиданно прыгают на метр вверх, становится ясно, чьи они родичи на самом деле.
Считается, что лемуры — наиболее примитивные из современных приматов, и мозг у них — самый маленький в отряде. Зато, чтобы компенсировать этот недостаток, природа щедро одарила их внешностью и забавными манерами — за тем, как ведут себя эти очаровательные существа, можно наблюдать часами. В качестве дополнительного развлечения проводники устраивают звуковой сеанс: включив диктофон с записью «территориального» крика индри (в отличие от других видов, они предпочитают именно этот способ маркировки семейных участков), провоцируют их на душераздирающие вопли, похожие на вой сирены. Но фокус разрешается проделывать только однажды в сутки: иначе несчастные лемуры перевозбудятся, и это плохо скажется на их душевном здоровье.
С индри связана масса легенд. В одних они выступают праотцами человечества (обволошенные индри вправду чем-то напоминают мифических йети) и, следовательно, как и любые предки, заслуживают уважения. По другим — бабакуту стали почитаться людьми после того, как один из них чудесным образом спас человека, который не мог спуститься с дерева (вариант — падающего с ветки ребенка)… Как бы там ни было, во всем регионе действует фади на их уничтожение. Раньше этнографы считали его абсолютным, но недавно выяснилось, что способы обойти запрет все же имеются. Там, где нельзя употреблять индри в пищу, можно продать добычу в другое племя, а там, где нельзя их убивать, не возбраняется потреблять в пищу купленных по соседству зверей. В старых книжках можно вычитать и другие применения лемурам: жители района Макира, например, используют шерсть с загривка лемура вари для профилактики бронхита, а крошечными мышиными лемурами лакомятся беременные женщины, «чтобы у потомства были такие же прекрасные глаза»…
Вообще-то закон, запрещающий охоту на этих эндемичных приматов и содержание их в неволе, принят еще в 1964 году. Но когда я упомянула о нем в разговоре с друзьями-биологами, прожившими несколько лет на западном побережье Мадагаскара в конце 1970-х, те очень удивились. Сказали, что тогда можно было запросто купить целое семейство кошачьих лемуров у уличного торговца, а их полосатые хвосты десятками валялись на пустырях. Мы таких ужасов не наблюдали, но свидетельствуем — экологический контроль пробуксовывает и сегодня. Пока профессиональные защитники окружающей среды рассуждают о необходимости нанять дополнительных лесников для охраны парков, крестьяне потихоньку выкорчевывают папоротники (из их мощных корней плетутся торбы) и вырубают ценные деревья рода Ocotea, лишая тем самым индри любимой пищи. В сезон цветов — собирают на продажу редчайшие орхидеи.
Случайные знакомые — туристы — показывали нам фотографии захиревших баобабов в знаменитой баобабовой аллее в Киринди, на западе. Они объясняли это так: жители окрестных деревень тайком проложили под ней трубы для орошения своих полей. Рис теперь растет хорошо, а баобабы — плохо…

Источник

Компания "Арт Колор Групп" предлагает Вам услуги по прямой полноцветной печати на ПВХ с высоким разрешением, кроме того Вы сможете заказать у нас любой вид полиграфии, печать на коже, изготовление и размещение наружной рекламы, а так же демонтаж рекламных площадей любой сложности.